Основы общеправовой процессуальной теории. Протасов В.Н. Теория права и государства Юридическая процедура Протасов основы общеправовой процессуальной теории

Возможности и способы доказывания невиновности В РФ // Сб. научных трудов. Серия “Право”. Выпуск 4. СевКавГТУ. Ставрополь. 2002.С.33-34; Российское доказательственное право – феномен права или пробелы теории права // Сб. научных трудов. Серия “Право”. Выпуск 4. СевКавГТУ. Ставрополь. 2002.С.17-18; О концептуальности теории российского процессуального доказывания и правоприменения // Сб.: История и теория государственно-правового развития России. СГУ. Ставрополь.

2002. С. 242-245; Механизм процессуального доказывания // Вестник Ставропольского государственного университета. Вып. 30. Ставрополь: Изд-во СГУ. 2002. С. 183-188; и др.

31 Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения филиале Московского гуманитарно-экономического института (в течение учебного года), где был оценён положительно.Соответственно концепция прошла этап становления в тесном контакте теории с практикой процессуального доказывания и правоприменения.

Ю.А. Тихомиров указывает на необходимость создания новой концепции реализации права в России. В частности, он полагает: “Сложились “юридические мифы”:

принятие закона и есть его автоматическое действие; правоприменение “цепь” конкретных актов, обращение к закону требуется лишь при его нарушениях; статутные акты – фикция, ибо вместо них действует оперативное нормотворчество. Была утрачена главная детерминация, когда уровень законности должен влиять на уровень экономической и социальной деятельности, управления, на реальное поведение людей.

Вот почему сегодня нужна новая концепция реализации закона как средства эффективного решения проблем общественного развития”.Предлагаемая общеправовая теория основывается на ряде общетеоретических разработок в области процессуального права. Изначально зародившаяся как судебное право идея процессуальной теории получила возражение в современной российской науке, но уже не как идея создания комплексной отрасли, как предлагалось ранее.93 В поддержку группы отраслей высказывался в 1961 г., не исключающий самостоятельности каждого отдельного отраслевого права выдающийся российский теоретик С.С. Алексеев, в частности он, писал, что “характеристика судебного права как сложной отрасли означает, что отраслями, непосредственно связанными с регулированием общественных отношений, являются именно уголовно-процессуальное и гражданское процессуальное право… в своей совокупности они образуют не новую отрасль, а определённую группу самостоятельных отраслей”.94 С.С. Алекссев полагал, что речь идёт о “звене укрупнённой классификации отраслей права”.95 Идею судебного права, изложенную М.С.

Строгович, поддержал и другой выдающийся советский учёный – П.Ф. Елисейкин:

“…такую идею нужно только приветствовать, поскольку она позволяет наметить один из правильных подходов к изучению судоустройства, уголовного и гражданского После изучения курса 16 студентов приняли участие в межвузовской научной конференции СФ МГЭИ, подготовка к которой осуществлялась под руководством автора монографии, один из центральных вопросов студенческой конференции был посвящён проблемам доказывания и правоприменения, тезисы научных докладов, вошли в сборник:

Материалы 2-ой межвузовской научной студенческой конференции. Молодёжь и наука.

СФ МГЭИ. Ставрополь. 2002. В конференции приняли участие студенты юридического факультета СГУ. Такое активное участие студентов в научной работе, на наш взгляд, является показателем интереса будущих юристов к проблемам доказательственного права и правоприменения в общетеоретическом аспекте и закладывает прочную «базу» знаний для изучения отраслевых процессуальных курсов.

Тихомиров Ю.А. Теория компетенции. Юринформцентр. М. 2001. С.71.

См.: Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. МГУ. М. 1956.

1968. С. 98; Строгович М.С. О науке правосудия // Советское государство и право. № 1.

1969; Полянский Н.Н., Строгович М.С., Савицкий В.М., Мельников А.А. Проблемы судебного права. Наука. М. 1983 и др..

М. 1961. С. 34–35.

Алекссев С.С. Общие теоретические проблемы системы советского права. Госюриздат.

М. 1961. С. 35.

32 Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения процессов”.96 Конечно же, этой идее приходилось пробиваться через укоренившиеся жёсткоотраслевые подходы в советской теории государства и права, где отрасли права укоренились в четко дифференцированном понимании. Достаточно долгое время категории материального и процессуального в теории государства и права рассматривали как одну из “рядовых” классификаций отраслей. Реального развития этот подход, несущий в себе огромный правовой потенциал, не получал. В более поздний период в поддержку судебного права высказывался О.П. Темушкин.Конец XX столетия ознаменовался появлением принципиально нового подхода к данному вопросу. В 1991 г. В.Н. Протасов публикует монографию “Основы общеправовой процессуальной теории”, в которой рассматривается общеправовая процессуальная теория (ОПТ) в качестве компонента общей теории права “как её составная часть”.98 В обоснование этого положения В.Н. Протасов выдвигает следующие доводы:

“1. Ряд объектов, которые исследует общеправовая процессуальная теория, имеется во всех отраслях права..;

2.В мерах процессуального обеспечения и защиты нуждаются все отрасли в системе права, поэтому и процессуальный механизм имеет общеправовое значение..;

3.Процессуальные нормы и механизмы, к которым относятся и процессуальные явления и без изучения которых нельзя понять и процесс, в любом случае представляют собой общеправовые явления”.Несомненно, такая процессуальная концепция не может не затронуть вопросов доказывания. В отношении доказательственного права В.Н. Протасов ссылается на точку зрения Имре Сабо, который полагал, что доказательства в процессах уголовном и гражданском имеют искусственные различия.В.Н. Протасов приводит точку зрения П.А. Лупинской: “…отправление правосудия по уголовным и гражданским делам имеет общие принципы, свойства, истоки, которые следует искать не только в процессуальном праве, но и в природе суда, как органа государства, в законах познания, лежащих в основе доказательственного права, взаимоотношениях государства и личности в судопроизводстве, в единстве структуры правоприменительного процесса и принятия решения”.101 В.Н. Баландин и А.А.

Павлушина отмечают положительную заслугу В.Н. Протасова (Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории. – М.: «Юр. лит.» 1991), выразившуюся “в глубоком научном подходе к уголовному, гражданскому, административному и управленческому процессу”. Елисейкин П.Ф. Защита субъективных прав и интересов и компетенция суда в советском гражданском процессе // Учёные записки “Вопросы государства и права”. Т. 31.

Ч. 1. Владивосток. 1969. Гл. 3. С. 100.

Темушкин О.П. Рецензия на книгу: Полянского Н.Н., Строгович М.С., Савицкого В.М., Мельникова А.А. Проблемы судебного права. Наука. М. 1983.140-141.

Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории. Юр.лит. М. 1991. С.23.

Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории. Юр.лит. М. 1991. С.21;

Сабо И. Основы теории права. М. 1974. С. 64.

Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории. Юр.лит. М. 1991. С.20:

Выступление Лупинской П.А. на расширенном заседании сектора теоретических проблем правосудия ИКПАН СССР посвящённом обсуждению проблем судебного права // Советское государство и право. 1980. №1. С. 140.

Баландин В.Н.; Павлушина А.А. Проблема соотношения “материального” и “процессуального” права и её значение для определения понятия “юридический процесс” // Журнал российского права. № 6. 2002. С.93.

33 Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения В теории права идея процессуального права получила дальнейшее концептуальное развитие в работе Е.Г. Лукьяновой.102-1 Далее пошла Э.М. Мурадьян, которая предлагает законодательно закрепить ряд общепроцессуальных вопросов в правовом акте - судебном законе, который должен носить статус федерального конституционного закона. В обоснование она ссылается на точку зрения Н.Н. Полянского и Д.М. Чечот по данному вопросу и законодательный опыт Шведского законодательства (единого «Гражданского процессуального и уголовно-процессуального закона»). Одним из основных направлений «назревшего продвижения» будущего законопроекта Э.М. Мурадьян называет «судебное доказывание, с привлечением информационных технологий, телекоммуникаций для достижения истины, с акцентом на гуманитарную надёжность, достоверность и безопасность судебных процедур, в том числе для свидетелей и потерпевших»102-2. Далее верно отмечается, «если в судебном законе будет общая норма о недопустимых доказательствах, то конкретизирующие и дифференцирующие нормы войдут в процессуальные кодексы»102-3. Такой общий подход будет распространим на всё доказательственное право, изложенное в таком акте, и полностью согласуется и с данной концепций.

Общетеоретический аспект доказательственного права сочетает в себе начала глубинного общеотраслевого исследования с “реформируемым” научным представлением в области реализации права. Более конкретное рассмотрение процессуального доказывания в теории государства и права обусловлено теоретической, и в последующем – практической значимостью в отраслевом аспекте этого одного из глобальных понятий права, выступающего гарантией защиты субъективного права путём правоприменения со стороны государства.

Правоприменение – часть юридического процесса (если рассматривать юридический процесс как законотворческий и правоприменительный), направленная на реализацию государственной воли (воли законодателя) посредством реализации права в установленной законом форме в каждом конкретном случае.103 Правоприменение в судопроизводстве играет роль государственного инструмента, регулятора спорного общественного отношения.

Зависимость правоприменения от социально-политической обстановки в государстве достаточно чётко сформулировал профессор С.В. Курылёв: “… правоприменение хотя и определяется различными факторами, в основном зависит от 102-Лукьянова Е.Г. Теория процессуального права. М.: Норма, 2003. В тот момент, когда эта монография была готова к публикации, вышла в свет работа Е.Г. Лукьяновой, рассматривающая процессуальное право с общетеоретических позиций. Это издание лишний раз укрепило автора в необходимости создания такой концепции, в верности выбранного направления научных разработок российского доказательственного права и процесса правоприменения, рассмотрения их под углом консолидирующего общеправового начала.

102- Мурадъян Э.М. Истина как проблема судебного права. Былина. М. 2002. С.10 - 11.

102- Там же.

На наш взгляд, наиболее точно определил понятие “юридический процесс” А.В.

Осипов: как научное собирательное понятие, предполагающее форму превращения юридических идеальных моделей, закреплённых в законодательстве (внутреннем и международном) в реальную систему правоотношений (изложено в переработанном виде) См.: Осипов А.В. Реализация права и толкование его норм // Курс лекций по теории государства и права. Пособие. Ч. 2. С. 89., т.ж. Баландин В.Н.; Павлушина А.А. Проблема соотношения “материального” и “процессуального” права и её значение для определения понятия “юридический процесс” // Журнал российского права. № 6. 2002. С.96.

34 Новицкий В.А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения содержания правовых норм…экономика определяет политику, политика – правосознание, правосознание – право, содержание права – деятельность правоприменяющих органов”.Изменение политического и экономического строя обусловило проведение правовой реформы (законодателем изменяется содержание основ российского права), что, в свою очередь, вызывает необходимость реконструкции правоприменения в современной России.

Судопроизводство (судебный процесс) – арена межличностной борьбы внутри государства, где пересекаются в споре интересы как граждан, так и организаций и государства.105 Это цивилизованный и признанный международным правом способ разрешения конфликтных общественных отношений. Как отмечает М.В. Баглай, “правосудие необходимо обществу…Оно обеспечивает разрешение всех конфликтов между людьми и государством без насилия, на основе известных всем правил”. Соотношение доказывания и процессуального доказывания. Понятие “процессуальное доказывание” производно от понятия “доказывание”.

Теория российского процессуального доказывания и правоприменения охватывает целый комплекс общественных отношений, регулируемых и охраняемых различными процессуальными нормами. Вместе с тем в предмет изучения нашей теории не входят общественные отношения, правовое регулирование которых не предусматривает процессуального порядка, установленного законодателем в чёткие рамки, но в которых доказывание также присутствует. В предлагаемой теории рассматривается и общетеоретическое понятие доказывания, в виду его значимости как первоосновы для процессуального доказывания.

Встаёт закономерный вопрос: почему мы обособили процессуальное доказывание от доказывания и «материального» доказывания Процессуальное доказывание – более сложный вид проявления доказательственной способности личности, которая ею осуществляется в виде предусмотренной законом особой процессуальной формы.

Предлагая классификацию доказывания на процессуальное (преимущественно судебное) и внесудебное, мы исходим из форм защиты права. Курылёв С.В. Совершенствование законодательства как условие строгого соблюдения принципа социалистической законности // Известия высших учебных заведений.

Правоведение № 4. Изд. Ленинградского университета. Л. 1965. C.18.

Возможна и международная защита в Европейском Суде.

Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. Юр. изд. М.: Норма, 1997. С.613.

Деление правовых явлений… на материальные и процессуальные – это внутренняя, специальная проблема юриспруденции, считает Протасов В.Н. Теория государства и права. Проблемы теории государства и права. Юрайт. М. 2001. С.150.

Баландин В.Н., Павлушина А.А. Проблема соотношения "материального" и "процессуального" в праве и ее значение для определения понятия "юридический процесс" // Журнал российского права. 2002. №6. электронная версия

Пробелом общей теории права на сегодняшний день, на наш взгляд, являются вопросы процессуального права. Какой бы раздел ее мы ни взяли - учение о структуре правовой нормы, представления о методах правового регулирования, о юридической ответственности - нигде не имеется в виду специфика процессуальной сферы, нет поправки на ее особенности и т.п. В целом общая теория права в том виде, как она существует сегодня, методикой решения конкретных проблем в процессуальной сфере - в силу названных обстоятельств - не является.

Теорию юридического процесса до сих пор нельзя назвать достойной составной частью общей теории права, и, как справедливо указывает Д.Н. Бахрах, само упоминание о ее существовании можно встретить лишь в единичных учебниках*(1) .

Следует отметить, что в последнее время научный интерес к теории процесса возродился. Так, 1998 год ознаменовался публикацией многогранного исследования И.В. Пановой "Юридический процесс"*(2) . Все чаще даже в заглавиях фундаментальных отраслевых исследований рядом с обозначением материальной отрасли или подотрасли права справедливо занимает свое место термин "процесс"*(3) . Проблема административной юстиции, неразрывно связанная с единством процесса, изучается и исследуется на базе теории юридического процесса*(4) . Усложнившаяся административная управленческая деятельность, которая находится "на стыке" юрисдикционного и неюрисдикционного, настоятельно требует грамотных и обоснованных теоретических выводов о процессе. Не случайно видный исследователь процессуальных аспектов права В.Н. Протасов назвал свою книгу, посвященную проблемам процесса, "Основы общеправовой процессуальной теории"*(5) . Именно в таком глубоком теоретическом подходе нуждается и уголовный, и гражданский, и административный, и "управленческий" процесс.

В силу сказанного важно определиться с самим понятием предмета процессуальной теории - с понятием "юридический процесс". На наш взгляд, и выработка определения, "дефиниции", и уяснение его содержания прежде всего связаны с исследованием проблемы соотношения материального и процессуального в праве. Такая постановка вопроса не нова. Сделаем еще одну попытку его осмысления.

Удивительное дело, но при всей общеупотребимости понятий "материальное право" и "процессуальное право", при всей кажущейся очевидности такого деления найти точное определение последнего, а также определить границы между тем и другим достаточно сложно. Фактически в настоящее время невозможно однозначно употреблять ни термин "юридический процесс", ни термин "процессуальное право", поскольку оба они с достаточной определенностью в науке не сложились.

Во многом такая ситуация вызвана тем, что долгое время наука была настроена очень критически по отношению как к категории "единой процессуальной формы", так и к категории "юридический процесс", а соответственно - и к теории юридического процесса. Даже В.Д. Сорокин, одним из первых в российском правоведении перешагнувший "юрисдикционный порог" в понимании процесса, с сомнением смотрел на категорию "единая процессуальная форма". Так, он писал: "Видимо, единой процессуальной формы нет, как нет и единого процессуального права, которое охватывало бы регулирование всех правовых процедурных вопросов. Можно говорить об общем понятии процессуальной формы - так же, как можно говорить, например, об общем понятии государства:"*(6) . И хотя "в юридической науке успешно решено немало такого рода задач научного поиска унифицированных понятий и обобщенных категорий, например, теория юридической ответственности, теория правонарушения:"*(7) , сопротивление общему подходу к пониманию юридического процесса было весьма ощутимым. Почему-то при исследовании государства никому и в голову не приходит искать это некое абстрактное "государство" в действительности, и при этом никто не отрицает важность такого научного понятия. При обсуждении же проблем процесса основные доводы его сторонников сводятся к тому, что процесса нет как явления, что нет такой отрасли права и т. д.

"Традиционные процессуалисты должны проявить определенное великодушие, своего рода щедрость и допустить... возможность широкого понимания юридического процесса"*(8) . Такой щедрости они до последнего времени не проявляли. В ходе известной дискуссии о процессе М.С. Шакарян, А.К. Сергун в статье под названием "К вопросу о теории так называемой "юридической процессуальной формы" писали: "Существование какого-то всеобъемлющего процессуального права, "процессуального права" вообще, и деление советского права на две части - материальную и процессуальную, дается авторами как само собой разумеющееся положение, как исходный постулат, и задача только в том, чтобы выработать его систему. Но до сих пор в теории права существовало совсем другое деление: Понятие "материальной отрасли права" в системе права вообще не фигурирует: Такого наименования нет ни в одном из существующих изложений системы нашего права. Нет его и в заглавиях учебников по соответствующим отраслям права, его нет в законодательных актах"*(9) .

В самом простом виде деление права на материальное и процессуальное объясняют следующим образом: "В правовой науке все юридические нормы подразделяют на материальные и процессуальные. Первые - регулируют реально складывающиеся: отношения, связанные с владением, пользованием, распоряжением имуществом, его куплей-продажей и т.д. Вторые - определяют порядок разрешения споров, конфликтов, расследования и судебного рассмотрения:, то есть регламентируют чисто процедурные или организационные вопросы"*(10) . Мы видим в процессуальном праве нечто иное. На наш взгляд, можно определить "процессуальное право" как науку, изучающую юридический процесс во всех его проявлениях; "юридический процесс" - как комплекс всех возможных организационных и других процедур, производств, то есть все процессуальные проявления права. Единство их состоит не столько в сходстве правил, сколько в единстве принципов их содержания и осуществления.

В свое время, критикуя сторонников "законодательного подхода"*(11) к общепроцессуальной теории, В.Н. Протасов отмечал: "Непонятно, как вообще процесс может быть выделен в отрасль права и почему он должен иметь предмет правового регулирования: Юридический процесс - это явление: и он ни при каких условиях не может быть отраслью права и обладать предметом регулирования: Бытие общей теории процесса вовсе не предполагает постановки подобных вопросов и не зависит от ответов на них: Для того, чтобы существовала общая теория процессуального права, нет необходимости в том, чтобы была в наличии общая отрасль процессуального права"*(12) . Соглашаясь в целом с этим точным по сути своей замечанием, полагаем все же, что вряд ли следует определять юридический процесс как явление реальной действительности. Скорее это научное обобщение для обозначения всех реально существующих процедур, научная абстракция, так же, как понятие государства, юридической ответственности, дееспособности, юридического лица и т.д. Это - "унифицированное понятие"*(13) процессуального права как науки, как общепроцессуальной теории.

Определения этому понятию предлагались самые разные: "Юридический процесс - это динамический состав фактов, имеющих правовое значение"*(14) ; "Юридический процесс - это всегда определенная совокупность последовательно совершаемых действий и постановляемых фактов"*(15) ; применительно к арбитражному процессу - "постадийное движение дела..."*(16) .

В.Д. Сорокин впервые стал определять процесс через деятельность, увидел взаимосвязь этих явлений: "Административный процесс - это часть управленческой деятельности, в ходе осуществления которой происходит применение норм материального права:, то есть разрешение индивидуально-конкретных дел в сфере государственного управления"*(17) . Сейчас он предлагает целую систему свойств, определяющих "процесс", полагая, что "это фундаментальная юридическая категория, обладающая общими свойствами, независимо от прилагательного, которым сопровождается существительное "процесс"*(18) .

У В.М. Горшенева встречаем: "Юридический процесс - это комплексная система органически взаимосвязанных правовых форм деятельности уполномоченных органов государства, должностных лиц, а также заинтересованных в разрешении различных юридических дел иных субъектов права:"*(19) .

А.В. Малько определяет юридический процесс как "нормативно установленные формы упорядочения юридической деятельности, направленные на оптимальное удовлетворение и гарантирование интересов субъектов права"*(20) .

В исследовании И.В. Пановой находим: "Юридический процесс, как разновидность социального процесса, является нормативно установленной формой упорядочивания юридической деятельности (действий) и правовых документов (актов), которые включают в себя судебные процессы (судопроизводства) и правовые процедуры"*(21) .

С учетом всего сказанного наиболее емким является определение, предложенное А.В. Осиповым: "Юридический процесс - собирательное научное понятие, означающее форму превращения юридических идеальных моделей, закрепленных во внутреннем законодательстве и в международных нормах, в реальную систему правоотношений"*(22) (здесь и далее курсив наш. - В. Б., А. П.).

Очевидно, что все попытки каким-то образом обозначить юридический процесс выявляют ту или иную его сторону. Не следует переоценивать любые его определения, поскольку это действительно собирательное научное понятие, означающее любую юридически значимую деятельность с ее процедурной стороны.

Кроме понятия "юридический процесс" в литературе долгое время использовалось, да и сейчас используется понятие "процессуальная форма"*(23) . В концепции авторов оно синонимично понятию "юридический процесс". Однако, в отличие от последнего, термин "процессуальная форма" традиционно является не столько объединяющим, сколько разъединяющим. Начиная с 70-х годов - времени выхода в свет книги с одноименным названием*(24) - с использованием этой конструкции идет исследование отраслевых "процессуальных форм"*(25) . Поэтому следует согласиться с В. Н. Протасовым, который отмечал: "Категория "процессуальная (процедурная) форма" - это вчерашний день теории процесса и процедуры в целом. Употребление данной категории во всеобъемлющем и всепроникающем значении в какой-то мере было оправдано в то время, когда еще не ставился вопрос о разработке общих для всех процессуальных отраслей закономерностей, о процессуально-правовом механизме и его элементах"*(26) .

Категория "юридический процесс" является более употребимой, устоявшейся и емкой. Понятие же процессуальной формы сложилось в правоведении как более частное. Оно может употребляться параллельно с термином "процесс", но при анализе его конкретных проявлений.

Возвращаясь к "квалифицирующим" признакам юридического процесса, нужно отметить, что поскольку процесс есть не что иное, как форма, все они носят формальный характер. Помимо названных в приведенных выше определениях юридического процесса в литературе также называют следующие:

Стадийность любого юридического процесса (где стадия - это совокупность процессуальных действий, связанных ближайшей целью);

Наличие в нем правоприменительных циклов или процессуальных производств;

Обязательное наличие государственно-властного субъекта;

Динамический характер процесса, то есть всегда развернутая во времени деятельность;

Юридическая, правовая природа процесса;

Юридическая результативность процесса;

Последовательность, правовая регламентированность, связанность, целенаправленность юридического процесса;

Юридический процесс складывается исключительно ради "чужого интереса", а потому его участники делятся на лидирующих и непосредственно заинтересованных*(27) .

С некоторыми из приведенных признаков, безусловно, следует согласиться, другие вызывают серьезные возражения, даже несмотря на свой "формальный" характер.

Обсуждая признак правовой природы юридического процесса, считаем необходимым отметить следующее. Всякий процесс - правовое явление. Он должен быть регламентирован внутренними или международными актами. Хотя были и другие мнения. Так, В.Н. Протасов, критикуя конструкцию, предложенную В.М. Горшеневым, отмечал: "Авторы "широкого" понимания процесса, исчерпав возможности своего критерия разграничения явлений на материальные и процессуальные, на пути "дотягивания" процесса до "процедуры", оставили за бортом огромные пласты процедурных отношений: Творцы концепции, признав, с одной стороны, понятия "процесс" и "процедура" равными по объему, а с другой - полагая юридическим процессом: процедурно урегулированное правоприменение, были вынуждены не считать процессуальными: те нормы и отношения, которые не связаны с применением права"*(28) . Поскольку в работе по теории юридического процесса, осуществленной под руководством В.М. Горшенева, ясно указывается на правотворчество как на разновидность юридического процесса, то приведенное высказывание следует понимать как указание на наличие какого-то иного, "внеправового" процесса. Согласиться с этим нельзя. При всем "естественно-правовом" отношении к праву следует признать, что оно не безгранично. Все же мы пытаемся изучать процесс юридический. Иные "процессы" должны изучаться иными, не правовыми науками.

Не ставя в данной статье специальной задачи по анализу видового деления юридического процесса, вернемся к самому его понятию. Полагаем, что для его выработки важно не столько "удачное" определение, сколько решение вопроса о границах материального и процессуального в праве. Именно эта проблема выходит, по нашему мнению, на первый план, как основа теории юридического процесса.

Не можем согласиться с автором общеправовой процессуальной теории, когда он отвергает "единый" признак, определяющий наш объект исследования, - упорядочивающую роль процедурных (процессуальных) норм относительно норм, которые в связи с этим называются материальными*(29) . В связи с его кажущейся неопределенностью важно не отказываться от него вовсе, а исследовать проблему границ материального и процессуального в праве. По меткому замечанию И.В. Пановой, "деление правовых явлений на материальные и процессуальные - самостоятельная (специальная) проблема юриспруденции"*(30) . Как отмечал в свое время В.А. Рязановский (и это можно распространить на весь юридический процесс), "несомненно, между гражданским правом и гражданским процессом существует связь, взаимное влияние, есть известная область трудно различимых явлений, но все это не устраняет принципиального различия, не лишает обе науки самостоятельного значения"*(31) .

Неопределенность, "размытость" и относительность этой границы легко обнаруживается на примерах. Классический среди них - судоустройственные нормы. С одной стороны, следует признать, что нормы, определяющие систему судебных (равно как и любых иных государственных) органов, не являются процедурными, ибо они в прямом своем смысле не задают форму реализации каких-либо "материальных" норм. Более того, некоторые из них представляются "явно" материальными, ибо указывают на субъективные права органа - на объем и содержание его полномочий, являются статичными, а не динамичными, что не присуще процессуальным нормам. С другой стороны, наличие определенных звеньев судебной системы определяет процессуальные стадии движения дела в юрисдикционном судебном процессе, а так называемые судоустройственные принципы (например, независимость судей) в полной мере определяют содержание и существо любого судебного процесса. Не случайно при всей автономности судоустройственного законодательства, самостоятельности учебной дисциплины "Суд и правоохранительные органы" принципы организации правосудия присутствуют в виде дублирующих норм во всех процессуальных кодексах, во всех учебных "процессуальных" и "полупроцессуальных" дисциплинах.

Не случайно авторы судебного права, рассматривавшие его как комплексную отрасль права, слагающуюся из норм гражданского и уголовного процессов, а также судоустройства, обозначали результат такого объединения "судебным правом", а не "судебным процессом". Одним из доводов объединения этих пограничных материальных и процессуальных явлений был следующий: "Теснейшая связь материального права с судоустройством очевидна: для того, чтобы нормы процессуального права применялись, нужно, чтобы существовали определенным образом организованные суды"*(32) . Позиция авторов судебного права - это позиция противников теории юридического процесса, ибо в большей мере судоустройство все же - не процесс, основой же судебного права является объединение, а не разграничение материального и процессуального.

Не создает четкой границы между материальными и процессуальными проявлениями в праве и законодательство. Справедливым, пожалуй, будет замечание, что подавляющее большинство как законов, так и иных нормативных актов сконструированы без такого разграничения. В свое время отмечалось: "То, что в одном законодательном акте часто объединяются и материальные, и процессуальные нормы, объясняется двумя причинами: либо тем, что законодатель руководствовался интересами удобства пользования таким нормативным актом, либо тем, что еще не найдены более удобные формы объективизации процессуальных норм"*(33) .

Добавим, что подобная ситуация объясняется еще и уровнем, степенью развитости законодательства, регулирующего те или иные вопросы. От этих факторов напрямую зависит степень его специализации.

Что же касается административного права в его неюрисдикционной части, то сейчас законодательство в этой сфере еще не полностью сформировалось, представлено в основном законами по отдельным вопросам и не может быть специализировано подобным образом. Вероятно, это завтрашний день административного права как отрасли, определяющей в правовом государстве основы взаимоотношений физических и юридических лиц с государственными и иными органами государственной власти.

Примеров "смешанного" материально-процессуального законодательства множество, начиная от федеральных конституционных законов (например, материально-правовые нормы о требованиях, предъявляемых к лицу, назначаемому на должность судебного пристава, в Федеральном законе "О судебных приставах"*(34) ), актов Правительства РФ (например, нормы о видах нормативных актов, которые вправе принимать министерства, определенные в Правилах подготовки нормативных актов федеральными органами исполнительной власти, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 13 августа 1997 года N 1009*(35) ) до актов органов местного самоуправления (например, материальные нормы о возложении ответственности за состояние работы с обращениями граждан, содержащиеся в процессуальном, по существу, акте - Регламенте администрации г.Самары, утвержденном Постановлением главы г.Самары от 24 мая 1996 года N 630.

При исследовании законодательства на предмет разграничения материального и процессуального напрашивается очевидный вывод - законодателю требуются научные выводы о разумном его конструировании с точки зрения соотношения в нем материального и процессуального. Ответ на вопрос, что такое юридический процесс, не следует искать в содержании действующего законодательства, которое зачастую не отражает даже то, что является в науке непреложным. Думается, не действующее законодательство является мерилом истинности научного исследования, а наоборот. (В ходе дискуссии о возможности существования теории процессуальной формы А.М. Васильев отмечал, что утверждение о наличии правовой процессуальной формы некорректно без соответствующих законодательных решений.)*(37)

В каком-то смысле правы Ю.И. Мельников и Ю.Д. Рудкин: "Действительно, материальные нормы содержатся в актах процессуального права и наоборот. Это следствие несовершенства законодательной техники, если при наличии раздельных материальных и процессуальных актов какие-то нормы материального права оказываются помещенными в процессуальные законы, а процессуальные - в материально-правовые акты. Такое размещение не подчинено каким-либо правилам, поэтому нет оснований ставить под сомнение или отрицать теоретическую и практическую значимость классификации правовых норм на материальные и процессуальные по указанному критерию исходя из их функционального назначения"*(38) . "Процессуальность" и "материальность" суть функциональные характеристики правовых предписаний. Эти понятия раскрывают не столько социальное, сколько юридическое назначение правовых норм и их генетическую связанность"*(39) .

Что же касается научного исследования границ юридического процесса, то следует отметить, что оно, по существу, только началось. Дело в том, что соответствующее требованиям дня широкое понимание юридического процесса исключает возможность применения к нему "вчерашних", устаревших критериев его выделения и отграничения от материально-правового в праве. С.С. Алексеев отмечал, что своеобразие процессуальных отраслей права в том, что "они направлены прежде всего на регулирование общественных отношений, складывающихся при принудительном осуществлении прав и обязанностей, установленных нормами материальных отраслей"*(40) . При обнаружении в правовом государстве и неюрисдикционного юридического процесса, и правотворчества, и "частного" юридического процесса как процедур, основанных на общих правовых принципах, этот критерий явно должен остаться в прошлом.

В качестве наиболее существенного и основного в разграничении материального и процессуального предлагался еще один критерий. "По мнению сторонников широкого понимания юридического процесса, различие между материальными и процессуальными нормами проводится следующим образом: норма, которая: называет право и обязанность, то есть отвечает на вопрос "что (дозволено, требуется, запрещено) делать?", считается материальной, а норма, которая устанавливает порядок, "технологию" применения (реализации) первой нормы, отвечая на вопрос "как (какими действиями, в какой последовательности) осуществить предписание, зафиксированное в материальной норме?", признается процессуальной. Никакого другого критерия для размежевания отмеченных разновидностей юридических норм, который имел бы общее значение для всех отраслей права, установить нельзя"*(41) .

Нужно признать, что и этот "филологический" критерий не является удовлетворительным. Здесь следует согласиться с противниками теории юридического процесса, которые справедливо отмечали, что "если приложить эти критерии к УПК и ГПК , то значительная часть норм в них окажется "материальными", так как отвечает на вопрос "что?", а не "как?"*(42)

Другого, более отчетливого критерия не выявлено до сих пор, хотя проблема всегда находилась в центре научного внимания. Всегда было очевидно, что "в числе основных вопросов данной проблемы находится вопрос о взаимоотношении материального и процессуального права, правильный ответ на который дает возможность выяснить место юридического процесса в механизме правового регулирования"*(43) . В выявлении искомой границы были заинтересованы все - и сторонники, и противники юридического процесса. С.С. Алексеев, автор мнения о "выхолащивании" понятия "процесс" его широким пониманием, писал: "Необходимо с предельной четкостью проводить разграничительные линии между материально-правовыми и процессуальными свойствами и значением юридических явлений"*(44) .

Однако проблема, на наш взгляд, и заключается именно в том, что ни с предельной, ни с какой-либо другой степенью четкости это сделать невозможно. Возьмем на себя смелость утверждать, что граница эта, если искать ее в конкретных правовых нормах, в принципе отсутствует. Деление права на материальное и процессуальное носит условный и, что особенно важно осознавать, - относительный характер. В разных системах измерений одна и та же норма права может выступать и материальной, и процессуальной. Так, правило любых избирательных процедур или процедур голосования об обладании каждым из участников правом одного голоса, несомненно, несет как материально-правовую, так и процессуальную нагрузку. Судебное решение или решение любого государственного органа, как правоустанавливающий документ, содержащий информацию о субъективных правах лиц, безусловно, является в этом смысле актом материального права. Одновременно это процессуальная форма, соответствующая установленным формальным требованиям, необходимо опосредующая материально-правовое содержание.

В зависимости от направления изучения явления нас интересует та или другая сторона его, что отнюдь не исключает сохранения в то же самое время и второго его свойства, от которого исследователь сознательно отрешается. Поэтому при исследовании юридического процесса важно последовательно руководствоваться философскими законами и категориями. Обязательность двойственной сущности одного и того же явления, его диалектичность, постепенное перетекание количественных изменений в качественные, метод анализа не новы для философии, не новы они и для права*(45) . Следует с достаточной очевидностью признать: механически разделить нормы правовой системы на материальные и процессуальные (с отнесением каждой конкретной нормы только к одной из групп) невозможно. Мы согласны с мнением, что "процессуальность - это такая регулятивная функция юридических норм, которую они приобретают только по отношению к определенным ("материальным") нормам права, только "сотрудничая" с последними в процессе регулирования поведения:. "Материальность" и "процессуальность" юридических норм - это условные термины, которые отражают определенные функциональные свойства норм, обусловливаемые их ролью в правовом регулировании"*(46) . "Материальность" и "процессуальность" - функциональные характеристики правовых предписаний"*(47) .

"Научная юридическая конструкция, - отмечал А.Ф. Черданцев, - это идеальная модель, отражающая сложную систему урегулированных правом общественных отношений, юридических фактов или их элементов"*(48) . Идеальный характер юридических конструкций и абстракций отнюдь не умаляет их значимости и необходимости. При ином подходе может быть поставлена под сомнение познавательная ценность науки в целом. Точно так же мы не можем выявить четкой механической границы между публично-правовым и частноправовым в праве. В большинстве логических правовых норм можно обнаружить проявления и того, и другого. Полагаем, что в этом проявляется философская категория "меры" в вещах, явлениях, в объективной и субъективной реальности.

Поэтому отграничение материального от процессуального таким "практическим", механическим способом - не тот путь, который может определить объект исследования общепроцессуальной теории (процессуального права) - юридический процесс. Вероятно, более уместным здесь является описательный, эмпирический метод. Определить предмет исследования в данном случае возможно путем перечисления и систематизации областей, в которых обнаруживает себя "единый юридический процесс".

Наличие процедурных механизмов характерно для социально-нормативного регулирования вообще. Реализация практически всех разновидностей социальных норм нуждается в процедурах и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующих процедурных нормах. Ритуалы, церемониалы, иные обряды - все ϶ᴛᴏ виды процедур, связанные с социальной регуляцией. Вместе с тем процедурность (как и нормативность) нашла наиболее полное выражение в правовом регулировании, где существуют целые процедурные отрасли: гражданское процессуальное право, уголовно-процессуальное право и др. И в ϶ᴛᴏм плане процедурно-правовой механизм выступает как неотъемлемая часть, как ключевой внутренний («специально-юридический») механизм системы правового регулирования. Стоит сказать, для последней процедурный механизм имеет сквозное значение: он обеспечивает действие всех ее трех блоков - регулятивного, охранительного, правотворческого.

Юридическая (правовая) процедура представляет собой систему, кᴏᴛᴏᴩая:

а) ориентирована на достижение конкретного правового результата;
б) состоит из последовательно сменяющих друг друга актов поведения и как деятельность внутренне структурирована правовыми отношениями;
в) обладает моделью (программой) ϲʙᴏего развития, предварительно установленной на нормативном или индивидуальном уровне;
г) иерархически построена;
д) постоянно находится в динамике, развитии;
е) имеет служебный характер: выступает средством реализации основного, главного для нее правового отношения.

Принципиально важна для понимания юридической процедуры и механизма ее действия категория основного отношения. Последнее представляет собой правоотношение, ради кᴏᴛᴏᴩого процедура возникает и реализации кᴏᴛᴏᴩого служит.
Стоит отметить, что основное правоотношение определяет природу юридической процедуры и существование ее разновидностей. Так, по признаку основного отношения процедуру в правовой системе можно поделить на материальную, процессуальную и правотворческую. Первые две разновидности ᴏᴛʜᴏϲᴙтся к правореализующим процедурам.

Для материальной процедуры в качестве основного выступает материальное регулятивное правоотношение, в кᴏᴛᴏᴩом осуществляется нормальное, позитивное поведение участников. Стоит сказать, для процессуальной процедуры главным будет материальное охранительное правоотношение (в нем реализуются меры правового принуждения), а для правотворческой - правоотношение, в рамках кᴏᴛᴏᴩого существует и реализуется специфическое юридическое право на правотворчество. Основное отношение правотворческой процедуры имеет также особое целевое назначение - формирование правовых норм.

Реализуя правовые нормы, процедура работает с основным правоотношением в разных аспектах. Ее роль нужно оценивать с учетом того, что зарождение, жизнь и прекращение правоотношения связаны с действием различных элементов правовой нормы, и процедура может быть формой опосредования любого из них и ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙенно - любого этапа в развитии правоотношения. Так, материальная процедура применительно к ϲʙᴏему основному (регулятивному) отношению может быть средством:

а) формирования юридико-фактической основы его возникновения;
б) установления существования отношения;
в) его непосредственной реализации;
г) прекращения отношения.

Процессуальная же процедура (процесс) имеет две цели:

а) выявление (установление существования) охранительного правоотношения;
б) его непосредственную реализацию.

Существенным признаком процедуры будет наличие предварительно установленной модели (программы), в ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙии с кᴏᴛᴏᴩой она воплощается в жизнь, в реальное поведение субъектов. В общем плане эта модель представляет собой определенный порядок, последовательность в совершении действий, операций, то есть ϲʙᴏего рода алгоритм, реализация кᴏᴛᴏᴩого должна привести к желаемому результату.

От того, как построена модель процедуры, что она собой представляет, зависит и достижение намеченного результата. По϶ᴛᴏму, например, не случайны парламентские дебаты по процедурным вопросам. С тем или иным вариантом построения процедуры не без оснований связывается результативность политического решения, ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙие достигнутого результата тем или иным политическим интересам. По ϶ᴛᴏму поводу интересно высказался журналист Не стоит забывать, что валерий Выжутович: «В той или иной настойчиво предлагаемой (или столь же решительно отвергаемой) процедуре, как водяные знаки текущего момента, проступают соотношение политических сил, перипетии борьбы за власть, тайные или явные намерения участников ϶ᴛᴏй борьбы. За каждой процедурой -интересы. Депутаты, призывающие коллег «покончить с саботажем и начать наконец-то работать», не могут не понимать ϶ᴛᴏго. Страстные воззвания не топтаться на процедурных вопросах - лукавы. В них отчетливо сквозит заинтересованность, личная или групповая. Заинтересованность в определенном течении дел. А порядок течения дел обычно и предрешает их исход».

Модели юридических процедур могут быть как нормативными (кᴏᴛᴏᴩые содержатся в процедурных нормах), так и индивидуальными (то есть установленными правореализующим договором или иным индивидуальным юридическим актом), по϶ᴛᴏму знание правил построения юридической процедуры, теоретических основ создания ее моделей крайне важно как в процессе правотворческой деятельности, так и в процессе правореализации.

Нормативную модель процедуры нельзя ϲʙᴏдить ни к отдельной процедурной норме, ни к какой-либо группе процедурных норм. Невозможно ее отождествить и с той или иной фактической процедурой. Нормативная модель процедуры есть нормативный эталон, описание идеальной процедуры, то есть описание того, какой должна быть фактическая процедура. Нормативная модель имеет информационную природу и представляет собой содержание целостной совокупности процедурных норм.

Каковы параметры и условия формирования надлежащих нормативных моделей процедуры? Здесь нужно обратить внимание на следующие моменты.

Возникновение основных норм (осуществлению кᴏᴛᴏᴩых процедура служит) и процедурных норм должно быть синхронным. Речь идет о том, что создание нормативных моделей процедур не должно отставать во времени от тех норм и отношений, реализацию кᴏᴛᴏᴩых они призваны обеспечивать. Иное приведет к бездействию регулятивных или охранительных норм, к их омертвлению. На практике ϶ᴛᴏ требование означает, что законодатель должен ϲʙᴏевременно позаботиться о разработке проекта ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙующего процедурного нормативно-правового акта (или процедурного раздела в нормативно-правовом акте) с тем, ɥᴛᴏбы основные и процедурные нормы могли быть приняты одновременно, в пакете нормативных актов или в едином нормативном акте.

В идеале процедурные нормы должны быть того же законодательного уровня, что и основные. К примеру, если нормы, кᴏᴛᴏᴩые процедура должна обеспечивать, закреплены законом, то и процедура должна быть установлена на уровне закона.

Основные и процедурные нормы с позиции содержания должны быть согласованы, взаимоувязаны. Базой для такого согласования должно быть содержание основных норм: процедурные нормы увязываются с основными, а не наоборот.

Процедурные нормы следует по возможности помещать в тех же нормативных актах, в кᴏᴛᴏᴩых содержатся их основные нормы (на реализацию кᴏᴛᴏᴩых процедурные нормы направлены)

Процедурные нормы не должны касаться содержательной стороны основных норм, а тем более противоречить им. Удел процедуры - порядок реализации.

Процедуры, регламентирующие порядок реализации властеотношений, должны быть демократическими. Характер процедуры определяется, в первую очередь, характером основного правоотношения, зависит от того, что процедура реализует. При этом юридическая процедура имеет и ϲʙᴏе собственное содержание.

Правовые процедуры должны по возможности полнее обладать качествами многовариантности и диспозитивности, то есть процедура должна предлагать различные варианты реализации основной нормы и предоставлять субъектам право самим выбирать порядок осуществления ϲʙᴏих прав и обязанностей, а в ряде случаев - определять его в договоре. Прежде всего, ϶ᴛᴏ касается сферы гражданского оборота.

Властные процедуры не должны быть бюрократическими. Бюрократической следует признать ту юридическую процедуру, кᴏᴛᴏᴩая:

а) служит официально провозглашенной в нормативно-правовом акте цели, бюрократической по ϲʙᴏему характеру;
б) процедура, кᴏᴛᴏᴩая имеет социально полезную задачу, но построена таким образом, что работает не на эту задачу, а на самодовлеющие интересы бюрократической системы.

Последняя разновидность бюрократических процедур отличается искусственной сложностью, излишне формализованной структурой.

Юридическая процедура должна отвечать требованию доступности. Здесь имеются два аспекта. Первый - ϶ᴛᴏ доступность информационной модели процедуры, доступность информации о порядке реализации тех или иных юридических норм. Второй аспект - ϶ᴛᴏ доступность реальных фактических процедур, кᴏᴛᴏᴩая зависит от простоты порядка обращения в компетентный орган, надежности механизма «запуска» юридической процедуры. Практически ϶ᴛᴏт вопрос означает то, какими условиями обставлено обращение к властной структуре, каковы юридические предпосылки реализации права на возбуждение процедуры и величина денежных расходов на нее.

Нормативные модели процедуры должны отвечать требованию законности. Это требование лежит в русле проблемы законности самого законодательства. Нормативная модель процедуры должна ϲᴏᴏᴛʙᴇᴛϲᴛʙовать нормативным актам большей юридической силы (законность «по вертикали») и не вмешиваться в содержание основных норм, не противоречить им (законность «по горизонтали»)

Юридическая процедура должна обеспечивать необходимую для достижения правового результата степень детализации поведения и то же время быть рациональной, отвечать требованию достаточности. Речь идет о том, что должна быть оптимальной степень регуляционного проникновения процедуры в поведенческую ткань. Негативные последствия будут иметь место и тогда, когда ϶ᴛᴏт урегулированный слой будет слишком «тонок», и тогда, когда он будет слишком «толст».

Особое значение для процедуры имеет качество надежности. В работе процедуры недопустимы сбои, она обязана с высокой степенью вероятности обеспечивать наступление результата, гарантировать достижение поставленной цели. Надежность системы часто связывается с ее простотой: чем проще система, тем она надежнее. При этом применительно к процедуре дело обстоит, скорее, наоборот. Надежность нормативной модели процедуры зависит от обеспеченности ее правовыми и иными гарантиями, оттого, насколько в ней учтены внешние условия ее функционирования, но самый главный специфический фактор для ϶ᴛᴏго параметра - отработанность нормативной модели.

В принципе, любое нормативно-правовое предписание нуждается в «обкатке», в испытании временем. Но для нормативной модели процедуры ϶ᴛᴏт момент имеет особое значение в силу того, что:

а) в процессе правотворческой разработки процедуры более велика вероятность ошибки, поскольку в детальной регламентации поведения трудно предусмотреть все обстоятельства;
б) данные ошибки воспринимаются более болезненно, так как рвется поведенческий алгоритм, приостанавливается процесс реализации основного отношения.

По϶ᴛᴏму процедура требует, особенно на первых порах ϲʙᴏего существования, пристального внимания со стороны законодателя, его быстрого реагирования на возможные срывы в работе ее нормативной модели.

Процедурно-правовая регламентация должна отвечать требованию последовательности. Материал опубликован на http://сайт
Последовательность в развитии содержания будет наиболее характерной чертой и важнейшей особенностью всякой процедуры, в т.ч. и юридической. Последовательность будет содержательным качеством процедуры, а применительно к ее нормативной модели означает наличие требования строгой регламентации очередности действий, то есть определение того, что должно быть сделано вначале, а что - потом. От того, насколько правильно в процедуре выбрана последовательность осуществления актов поведения, зависят ее совершенство, оптимальность, эффективность. Недостаточно четкая регламентация последовательности действий, а тем более отсутствие таковой, может привести к нарушению чередования актов поведения в процессе фактической реализации процедурной модели.

При анализе такого ϲʙᴏйства юридической процедуры, как последовательность, возникает вопрос: что еще должно быть отражено в процедурной форме (в нормативной модели процедуры), кроме последовательности в актах поведения? При ответе на ϶ᴛᴏт вопрос прежде всего нужно исходить из того обстоятельства, что процедурно-правовые нормы - ϶ᴛᴏ юридические нормы. Как и любые юридические нормы, они регулируют поведение, имеют дело с поведением людей, а следовательно, со всеми теми моментами, кᴏᴛᴏᴩые присущи правовому регулированию вообще. По϶ᴛᴏму в данном случае нужно ориентироваться на общие закономерности правового регулирования, а также учитывать специфику процедурной регламентации.

Исходя из всего выше сказанного, мы приходим к выводу, что нормативная модель процедуры должна определять:

а) целевое назначение процедуры;
б) тип основных отношений;
в) круг лиц, участвующих в процедуре, поскольку для реализации основного отношения могут понадобиться дополнительные субъекты помимо тех, что участвуют в основном правоотношении;
г) акты поведения, кᴏᴛᴏᴩые могут или должны совершить участники процедуры;
д) последовательность совершения актов поведения;
е) сроки (время) и место осуществления как отдельных процедурных действий, так и процедуры в целом;
ж) правовые средства, обеспечивающие функционирование процедуры.

Процедура, выполняя в правовой системе роль гаранта, сама нуждается в средствах обеспечения: юридических, материальных, организационных и др. Важно заметить, что одним из главных требований, предъявляемых к нормативной модели юридической процедуры, будет ее обеспеченность правовыми средствами.

Правовые средства обеспечения нормального функционирования процедуры разнообразны. Их можно поделить на меры правового принуждения (правовые санкции) и специфические меры процедурной «самозащиты». Последние охватывают такие юридические последствия игнорирования предписаний процедурных норм, как недостижение правового результата: у нарушителя, например, не возникает необходимого ему субъективного права или он не может реализовать то право, кᴏᴛᴏᴩое у него имеется.

Реализация права нуждается в применении процедурных форм в следующих случаях.

В первую очередь, для регламентации процесса правового принуждения, осуществляемого в рамках охранительных правоотношений. Отсутствие процедурного обеспечения данных отношений чревато опасностью, с одной стороны, нарушения законности, существенного ущемления прав граждан, а с другой - бездействия санкций. Проф. О.Э. Лейст справедливо пишет: «Порядок (процесс, процедура) реализации ряда санкций требует детального нормативного регулирования, без кᴏᴛᴏᴩого многие правоограничения, определенные санкцией, практически не осуществимы». Процедурное обеспечение в данном случае осуществляется на базе процессуальной процедуры (на базе юридического процесса)

Во-вторых, для процедурного опосредования тех регулятивных норм, кᴏᴛᴏᴩые вообще не могут быть реализованы без помощи надлежащей процедуры. Нужно помнить, такие регулятивные нормы имеются почти во всех материальных отраслях права (за исключением уголовного) Сюда входят случаи как регламентации позитивного применения права, так и процедурной реализации правовых норм в ординарных формах, без правоприменения. Здесь речь идет уже о материально-правовой процедуре.

В-третьих, для оптимизации процесса реализации регулятивных норм. Последние в данном случае могут, в принципе, обойтись и без процедуры, однако процедурные нормы призваны здесь установить наиболее эффективный для достижения правового результата вариант поведения участников регулятивного правоотношения. В ϶ᴛᴏм качестве возможности процедуры велики. Но не безграничны. Материально-процедурные формы должны развиваться в разумных пределах. Процедура - сильнодействующее правовое средство. Чрезмерное увлечение им способно привести к излишней зарегламентированности социальной сферы: сокращению вариантов позитивного, правомерного поведения, снижению оперативности в деятельности государственных органов, перегруженности системы законодательства нормативным материалом и т. д.

Существование объемных и сложных процедурных форм оправданно в процессуальных отраслях: ошибки в выявлении и реализации охранительных правоотношений грозят человеку и обществу большими бедами, и в процессуальной сфере внимание уделяется в первую очередь надежности процедуры в свете требований законности, а затем уже - затратам процессуальных средств. При формировании же материально-правовых процедур следует в равной степени учитывать все аспекты процедурного регулирования, в частности возможность наступления отмеченных выше негативных последствий.

Изложенное позволяет сделать вывод, что процедурный механизм в праве - ϶ᴛᴏ, по существу, и есть тот самый механизм реализации закона, об отсутствии кᴏᴛᴏᴩого так часто говорят. Ибо юридическая процедура призвана последовательно, шаг за шагом определить поведенческие акты управомоченного и обязанных ему лиц на пути к достижению объекта интереса. Процедурная форма детально регламентирует, к кому, в какие сроки, каким образом должен обратиться управомоченный за реализацией ϲʙᴏего права, как и в каком порядке он может защитить его от нарушения и т. д. Последовательная реализация процедурного алгоритма должна неизбежно приводить к наступлению желаемого результата.

Протасов В.Н. Основы общеправовой процессуальной теории / В.Н. Протасов. - М., 1991.

Протасов В.Н. Правоотношение как система / В.Н. Протасов.- М., 1991.

Протасов В.Н. Что и как регулирует право / В.Н. Протасов. - М., 1995.

Протасов В.Н. Юридическая процедура/ В.Н. Протасов. - М., 1991.

Радько Т.Н. Основные функции социалистического пра­ва / Т.Н. Радько. - Волгоград, 1970.

Радько Т.Н. Функции права / Т.Н. Радько, В.А. Толстик. - Н. Нов­город, 1995.

Разумович Н.Н. Политическая и правовая культура / Н.Н. Разумович. - М., 1989.

Ракитская И.Ф. Теория государства / И.Ф. Ракитская. - СПб., 1999.

Решетников Ф.М. Правовые системы мира: справоч­ник / Ф.М. Решетников. - М., 1993.

Решетов Ю.С. Реализация норм советского права: Си­стемный анализ / Ю.С. Решетов. - Казань, 1989.

Рожкова Л.П. Принципы и методы типологии государ­ства и права / Л.П. Рожкова. - Саратов, 1984.

Розин В.М. Юридическое мышление (формирование, социокультурный контекст , перспективы развития) / В.М. Розин. - Алма-ты, 2000.

Ролз Д. Теория справедливости / Д. Ролз. - Новосибирск, 1995.

Роль правового воспитания в предупреждении правона­рушений. - М., 1985.

Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия // Государство и право. - 1996. - № 3-4.

Савин В.Н. Ответственность государственной власти перед обществом / В.Н. Савин // Государство и право. - 2000. - № 12.

Саидов А.Х. Введение в сравнительное правоведение / А.Х. Саидов. - М., 1988.

Саидов А.Х. Сравнительное правоведение и юридичес­кая география мира / А.Х. Саидов. - М., 1993.

Сазонов Б.И. Социальные, организационные и право­вые основы механизма действия права / Б.И. Сазонов // Государство и право. - 1993. - № 1.

Сальников В.П. Социалистическая правовая культу­ра / В.П. Сальников. - Саратов, 1989.

Сапун В.А. Социалистическое правосознание и реализа­ция советского права / В.А. Сапун. Владивосток, 1984.

Семитко А.П. Развитие правовой культуры как право­вой прогресс / А.П. Семитко. - Екатеринбург, 1996.

Сенякин И.Н. Специализация и унификация россий­ского законодательства: проблемы теории и практики / И.Н. Сенякин. - Сара­тов, 1993.

Сенякин И.Н. Специальные нормы советского права / И.Н. Сенякин. - Саратов, 1987.

Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию / В.Н. Синюков. - Саратов, 1994.

Синюков В.Н. Правовая система. Вопро­сы правореализации / В.Н. Синюков, Ф.А. Григорьев. - Саратов, 1995.

Соколов Н.Я. Профессиональное сознание юристов / Н.Я. Соколов. - М., 1988.

Соловьев Э.Ю. Правовой нигилизм и гуманитарный смысл права / Э.Ю. Соловьев // Квинтэссенция. Философский альманах. - М., 1990.

Соцуро Л.В. Неофициальное толкование норм права / Л.В. Соцуро. - М., 2000.

Спиридонов Л.И. Теория государства и права / Л.И. Спиридонов. - М., 1995.

Строгович М.С. Избранные труды. Т. 1. Проблемы об­щей теории права / М.С. Строгович. - М., 1990.

Судебная практика в советской правовой системе. - М., 1974.

Судебная практика как источник права / отв. ред. Б.Н. Топорнин. - М., 1997.

Судебная реформа: юридический профессионализм и проблемы юридического образования. - М., 1995.

Сырых В.М. Воистину ли нормы законов истинны / В.М. Сырых // Государство и право. - 1996. - № 7.

Сырых В.М. Логические основания общей теории пра­ва / В.М. Сырых. - М., - 2001.- Т.1

Сырых В.М. Метод правовой науки: основные элемен­ты, структура / В.М. Сырых. - М., 1980.

Сырых В.М. Социология права / В.М. Сырых. - М., 2001.

Сырых В.М. Теория государства и права / В.М. Сырых. - М., 2001.

Татаринцева Е.В. Правовое воспитание / Е.В. Татаринцева. - М., 1990.

Теория государства и права: в 2 ч. / под ред. А.Б. Венгерова. - М., 1995-1996.

Теория государства и права: курс лекций / под ред. проф. М.Н. Марченко. - М., 1996.

Теория государства и права / отв. ред. В.М. Корельский, В.Д. Перевалов. - М., 1997.

Теория права и государства / отв. ред. Г.Н. Манов. - М., 1996.

Теория юридического процесса / под ред. В.М. Горшенева. - Харьков, 1987.

Тилле А.Л. Время, пространство , закон / А.Л. Тилле. - М., 1967.

Тиунова Л.Б. Системные связи правовой действительно­сти: методология и теория / Л.Б.Тиунова. - СПб., 1991.

Тихомиров Ю.А. Действие закона / Ю.А. Тихомиров. - М., 1992.

Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения / Ю.А. Тихомиров. - М., 1996.

Тихомиров Ю.А. Публичное право: падения и взлеты / Ю.А. Тихомиров // Государство и право. - 1996. - № 1.

Тихомиров Ю.А. Публичное право / Ю.А. Тихомиров. - М., 1995.

Тихомиров Ю.А. Теория закона / Ю.А. Тихомиров. - М., 1982.

Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия , власть и правопорядок / Ю.А. Тихомиров // Государство и право. - 1994. - № 1.

Тихомиров Ю.А. Юридическая коллизия / Ю.А. Тихомиров. - М., 1994.

Тихонравов Ю.В. Основы философии и права / Ю.В. Тихонравов. - М., 1997.

Ткаченко Ю.Г. Методологические вопросы теории пра­воотношений / Ю.Г. Ткаченко. - М., 1980.

Туманов В.Л. О правовом нигилизме / В.Л. Туманов // Государство и право. -1989. - № 10.

Фарбер И.Е. Правосознание как форма общественного сознания / И.Е. Фарбер. - М., 1963.

Фридмэн Л. Введение в американское право / Л.Фридмэн. - М., 1992.

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и интервью / Ю. Хабермас. - М., 1995.

Хабибулин А.Г. Научные основы типологии государ­ства: вопросы теории и практики / А.Г. Хабибулин. - СПб., 1997.

Халфина P.O. Общее учение о правоотношении / Р.О. Халфина. - М., 1974.

Халфина P.O. Право как средство социального управле­ния / Р.О. Халфина. - М., 1988.

Хачатуров Р.Л. Юридическая ответствен­ность / Р.Л. Хачатуров, Р.Г. Ягутян. - Тольятти, 1995.

Цвайгерт К. Введение в сравнительное право­ведение в сфере частного права / К. Цвайгерт, Х. Кетц. - М., 2000.

Черданцев А.Ф. Логико-языковые феномены в праве , юридической науке и практике / А.Ф. Черданцев. - Екатеринбург, 1993.

Черданцев А.Ф. Специализация и структура норм пра­ва/ А.Ф. Черданцев // Правоведение. - 1970. - № 1.

Черданцев А.Ф. Теория государства и права / А.Ф. Черданцев. - М., 1999.

Черепахин Б.Б. К вопросу о частном и публичном пра­ве / Б.Б. Черепахин. - М., 1994.

Чиркин В.Е. Государствоведение / В.Е. Чиркин. - М., 2000.

Чиркин В.Е. Легализация и легитимация государствен­ной власти / В.Е. Чиркин // Государство и право. - 1995. - № 8.

Чиркин В.Е. Нетипичные формы правления в современ­ном государстве / В.Е. Чиркин // Государство и право. - 1994. - № 1.

Чиркин В.Е. Основы государственной власти / В.Е. Чиркин. - М., 1996.

Шафиров В.М. Естественно-позитивное право: Введение в теорию: // Монография. – Красноярск: ИЦ КрасГУ, 2004. - 260 с.

Шафиров В.М. Обеспечение права: человекоцентристский подход: монография / В.М. Шафиров. – Красноярск: ЮИ КрасГУ; АНО «РУМЦ ЮО», 2005. – 228 с.

Шебанов А.Ф. Форма советского права / А.Ф. Шебанов. - М., 1968.

Эбзеев Б.С. Конституция. Правовое государство. Кон­ституционный суд / Б.С. Эбзеев. - М., 1997.

Экимов А.И. Политические интересы и юридическая наука / А.И. Экимов // Государство и право. - 1996. - № 12.

Экимов A.И. Справедливость и социалистическое пра­во/ А.И. Экимов. - Л., 1980.

Эффективность правовых норм. - М., 1980.

Юридическая конфликтология / отв. ред. В.Н. Кудряв­цев. - М., 1995.

Юридическая процессуальная форма: теория и практи­ка / под ред. П.Е. Недбайло, В.М. Горшенева. - М., 1976.

Явич Л.С. Господство права (к концепции правового го­сударства) / Л.С. Явич // Правоведение. - 1991. - № 5.

Явич Л.С. Сущность права / Л.С. Явич. - Л., 1985.

Ягофаров Д.А. Теория государства и права: словарно-справочное пособие / Д.А. Ягофаров. - Екатеринбург, 1997.

Язык закона / под ред. А.С. Пиголкина. - М., 1990.

Теория охранительных правоотношений в настоящее время получила широкое признание как в об-

1 Протасов В. Н. Основы общеправовой процессуальной теории. С. 62.

2.2. Природа и признаки процессуального права 69

щей теории права, так и в отраслевых юридических науках. Суть ее, по мнению В. В. Бутнева, состоит в том, что защита интересов, а также реализация мер юридической ответственности и других мер принуждения происходит в рамках новых, не существовавших до нарушения права правоотношений1.

Установление факта существования в правовой системе охранительных правовых связей, охранительных правоотношений по своему значению для правоведения, по мнению В. Н. Протасова, можно приравнять к научному открытию2. Теория охранительного правоотношения есть эволюционирующая концепция, определенные положения которой дополняются, развиваются наукой, законодательством и практикой его применения. Однако отвергать саму идею охранительного правоотношения уже нельзя. Его проблемами занимаются такие ученые, как Е. А. Крашенников, В. В. Бутнев, В. Н. Протасов, А. Н. Губаева, Г. Л. Осокина, Е. Я. Мотовиловкер, А. П. Вершинин, И. М. Зайцев, А. В. Малько и др.3

Главное достоинство рассматриваемой теории заключается в том, что она нацеливает на исследование механизма защиты субъективных прав и охраняемых законом интересов как одного из «блоков» механизма правового регулирования. При этом защита права и охраняемого законом интереса не сводится лишь к принудительной их реализации, а предполагает целую систему элементов механизма защиты - средств защиты. Не ограничиваясь поверхностной оценкой этих средств, авторы теории стремятся раскрыть их юридическую сущность, место в

1 См.: Бутнев В. В. Несколько замечаний к дискуссии о теории охранительных правоотношений // Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991. С. 7.

2 См.: Протасов В. Н. Основы общеправовой процессуальной теории. С. 63.

3 См.: Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991.

70 Глава 2. Сущность процессуального права

механизме защиты, определить принципы взаимодействия материального и процессуального права1.

В процессе развития теории охранительного правоотношения сложились разные взгляды на его содержание и функциональное назначение. Так, Е. Я. Мотовиловкер считает, что охранительное правоотношение возникает из противоречия, которое заложено в материальном регулятивном правоотношении. Это противоречие заключается в том, что связь «право - обязанность» в материальном регулятивном правоотношении может реализоваться двояким образом. Интерес управомоченного, который удерживает эту связь, может либо удовлетворяться исполнением обязанности, либо не удовлетворяться ее нарушением. В первом случае регулятивное правоотношение благополучно заканчивается путем самостоятельного осуществления; во втором случае его охватывает кризис, поскольку конфликтная ситуация (правонарушение, оспаривание и др.) свидетельствует о невозможности удовлетворения интереса обладателя права. Поэтому оно сменяется другим правоотношением - материальным охранительным, в рамках которого интерес управомоченного уже может удовлетвориться. Спорное регулятивное правоотношение в этом случае или вообще уничтожается, или «парализуется», «замораживается» до тех пор, пока не осуществится охранительное правоотношение2. Таким образом, назначение охранительного правоотношения автор видит в том, чтобы устранить препятствия на пути реализации регулятивного правоотношения и либо дать ему дальнейший ход, либо подвести итог неудавшемуся правоотношению.

1 См.: Бутнев В. В. Указ. соч. С. 7.

2 См.: Мотовиловкер Е. Я. Основное разделение охранительных правоотношений // Вопросы теории охранительных правоотношений. Ярославль, 1991. С. 25.

2.2. Природа и признаки процессуального права 71

Согласно другой позиции, охранительное правоотношение может возникать не только по поводу защиты регулятивного правоотношения, но и по поводу защиты других элементов правового механизма. Если угроза срыва процесса правового регулирования таится не в правоотношении, а в других элементах, то охранительное правоотношение может возникнуть уже по поводу их защиты1. Так, например, оно возникает при утрате документов, удостоверяющих определенные юридические факты.

Развивая далее эту точку зрения, можно сделать вывод, что в рамках охранительных правоотношений происходит защита не только субъективных прав, но и охраняемых законом интересов, а также реализация различных мер государственного принуждения. Назначение охранительных правоотношений, таким образом, определяется их защитными функциями по отношению ко всей системе общественных отношений. Следовательно, объект защиты со стороны охранительных правоотношений не ограничивается лишь правовыми явлениями - механизмом правового регулирования и его отдельными элементами. Объектом будет являться более широкое социальное явление - общественный порядок, поскольку в систему общественных отношений, нормальная жизнедеятельность которой обеспечивается охранительными правоотношениями, входят и отношения, не урегулированные правом.

Охранительные правоотношения в свою очередь становятся объектом процессуального воздействия и требуют для своей реализации наличия особого круга норм в структуре права - процессуальных норм, применяемых для регулирования деятельности государства, направленной на борьбу с правонарушениями и другими аномальными проявлениями общественных отношений.

1 См.: Протасов В. Н. Основы общеправовой процессуальной теории. С. 74.

72 Глава 2. Сущность процессуального права

2. В чем же проявляется специфика тех материально-правовых норм, реализацию которых призваны опосредовать нормы процессуального права? Эта группа материальных нормативных предписаний получила в теории наименование охранительных правовых норм1. Они являются нормативной основой охранительных правоотношений, а предметом их регулирования являются общественные отношения, которые складываются в ходе борьбы с правовыми аномалиями - правонарушениями, противоречиями в нормативно-правовой сфере и т. д.2

Служебный характер процессуального права как раз и заключается в том, чтобы регламентировать

1 Вопрос о делении правовых норм на регулятивные и охранительные является спорным. Так, А. К. Сергун пишет: «В системе права все нормы между собой связаны и взаимно обусловливают друг друга и выделять из них только регулятивные или только охранительные не представляется возможным. Одна и та же норма может быть регулятивной в одном отношении и правоохранительной в другом (например, нормы уголовного или процессуального права). Иными словами, каждая норма имеет как регулятивный характер (поскольку она предназначена регулировать поведение), так и охранительный (поскольку она, будучи оснащена государственной санкцией, охраняет возможность и необходимость определенного поведения). Поэтому необходимо говорить о регулятивной и охранительной функциях права в целом и каждой нормы в его системе» (Сергун А. К. Некоторые итоги развития теории охранительных правоотношений // Проблемы защиты субъективных прав граждан и организаций в свете решений XXVII съезда КПСС: Сборник научных трудов Всесоюзного юридического заочного ин-та. М., 1988. С. 58). При этом ученые, отрицающие идею выделения охранительных норм как особой разновидности юридических норм, не отрицают существования охранительных правоотношений (см.: Елисейкин П. Ф. Правоохранительные нормы - понятие, виды, структура // Защита субъективных прав и советское гражданское судопроизводство. Вып. 2. Ярославль, 1977. С. 26. О концепции охранительных правовых норм см.: Мотовиловкер Е. Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж, 1990).

2 См.: Галаган И. А., Глебов В. П. Указ. соч. С. 48.

2.2. Природа и признаки процессуального права 73

порядок применения охранительных материально-правовых норм, связанных с осуществлением правовой юрисдикции и иных мер, направленных на охрану общественных отношений.

Применительно к рассматриваемому вопросу представляется целесообразным выяснить юридико-фактические основания возникновения охранительных правоотношений. В гипотезах охранительных предписаний содержится указание на юридические факты, порождающие охранительные правоотношения. Большинство авторов, в той или иной мере касающихся охранительных правоотношений, утверждают, что последние возникают в связи с правонарушениями1. Это правильно, однако ограничивать круг юридических фактов, порождающих охранительные правоотношения, только правонарушениями не совсем верно. Он не сводится только к правонарушениям.

В. В. Бутнев критерием возникновения охранительных правоотношений называет препятствие в реализации субъективного права (его нарушение, уничтожение, оспаривание)2. Эта позиция также представляется справедливой, но неточной. Охранительные правоотношения могут порождаться не только объективно-противоправным деянием, событием, изданием или применением неправового акта, но даже и правомерными действиями, если бы они привели к нарушению субъективного права. Здесь следует отметить, что правомерные действия порождают охранительное правоотношение только в исключительных случаях, прямо предусмотренных законом.

Поэтому если последовательно развивать широкий подход к охранительным правоотношениям, то

1 См.: Алексеев С. С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972. Т. 1. С. 268; Горшенев В. М. Способы и организационные формы правового регулирования в социалистическом обществе. С. 180.

2 См.: Бутнев В. В. Указ. соч. 6. 8.

74 Глава 2. Сущность процессуального права

круг юридико-фактических оснований возникновения охранительных правоотношений следует очертить правовыми аномалиями.

Таким образом, одна из особенностей процессуального права заключается в том, что им опосредуется развитие и осуществление особого материального охранительного правоотношения и осуществляется реализация охранительных материальных норм.