Либеральная идеология: понятие, общая характеристика. Либеральная идеология

Несколько лет назад Всероссийский центр изучения мнения общественности провел опрос населения, главным вопросом которого был: «Что такое либерализм, и кто такой либерал?». Большую часть участников данный вопрос ввел в заблуждение, 56 % не смогли дать исчерпывающий ответ . Опрос был проведен в 2012 году, скорее всего, на сегодняшний день ситуация вряд ли поменялась к лучшему. Поэтому сейчас в данной статье мы кратко рассмотрим понятие либерализма и все его основные аспекты для просвещения российской аудитории.

Вконтакте

О понятии

Существует несколько определений, описывающих понятие этой идеологии. Либерализм – это:

• политическое течение или идеология, объединяющая поклонников демократии и парламентаризма ;
• мировоззрение, которое свойственно промышленным , отстаивающим свои права политического характера, а также предпринимательскую свободу;
• вобравшая в себя философские и политические идеи теория, которая появилась в Западной Европе в 18 веке;
• первым значением понятия было вольнодумство;
• толерантность и терпимость неприемлемых поступков.

Все эти определения можно смело отнести к либерализму, но основным является то, что этот термин обозначает идеологию, затрагивающую устройство и государства. С латыни либерализм переводится как свобода. Действительно ли на свободе выстроены все функции и аспекты данного течения?

Свобода или ограничение

Либеральное движение включает в себя такие ключевые понятия, как общественное благо, свобода личности и равенство людей в рамках политики и . Какие либеральные ценности пропагандирует данная идеология?

1. Общее благо. Если государство защищает права и свободу личности, а также оберегает народ от различных угроз и контролирует соблюдение исполнение законов, то такое устройство общества можно назвать разумным.
2. Равенство. Многие кричат о том, что все люди равны, хотя очевидно, что это совершенно не так. Мы отличаемся друг от друга по разным аспектам: интеллект, социальный статус, физические данные, национальность и так далее. Но либералы подразумевают равенство в возможностях человека . Если личность хочет чего-то добиться в жизни, никто не вправе помешать этому на основании расовой принадлежности, социальной и прочих моментов. Принцип таков, что, если ты будешь прилагать усилия, ты достигнешь большего.
3. Естественные права. Британские мыслители Локк и Гоббс пришли к идее принадлежности человеку трех прав с самого рождения: на жизнь, на собственность и на счастье. Растолковать это для многих не составит труда: никто не имеет права забирать у человека жизнь (только государство за определенные проступки), собственность рассматривается как личное право владения чем-либо, а право на счастье и есть та самая свобода выбора.

Важно! Что такое либерализация? Существует и такое понятие, которое означает расширение гражданских свобод и прав в рамках экономической, политической, культурной и социальной жизни, также это процесс, когда экономика избавляется от влияния государства.

Принципы либеральной идеологии:

• нет ничего ценнее, чем человеческая жизнь ;
• все люди в этом мире равны;
• каждый имеет свои неотъемлемые права;
• личность и ее потребности ценнее общества в целом;
• государство возникает по общему согласию;
• законы и государственные ценности человек формирует самостоятельно;
• государство ответственно перед человеком, человек в свою очередь - перед государством;
• власть должна быть разделена, принцип организации жизни в государстве на основе конституции;
• только на честных выборах может избираться правительство;
• гуманистические идеалы.

Эти принципы либерализма сформулировали в 18 веке английские философы и мыслители. Многие из них так и не воплотились в жизнь. Большинство из них похоже на утопию, к которой так яро стремится человечество, но никак не может достичь.

Важно! Либеральная идеология могла бы стать спасательным кругом для многих стран, но всегда будут существовать какие-либо «подводные камни», мешающие развитию.

Основатели идеологии

Что такое либерализм? В то время его каждый мыслитель понимал по-своему. Эта идеология вобрала в себя совершенно разные идеи и мнения мыслителей того времени.

Понятно, что некоторые из концепций могут противоречить друг другу, но суть остается та же.

Основоположниками либерализма можно считать английских ученых Дж. Локка и Т. Гоббса (18 век) наряду с французским писателем эпохи Просвещения Шарлем Монтескье, который был первым, кто задумался и высказал свое мнение о свободе человека во всех сферах его деятельности.

Локк положил начало существованию правового либерализма и заявлял, что только в том обществе, в котором все граждане свободны, может быть стабильность.

Изначальная теория либерализма

Последователи классического либерализма в большей мере отдавали предпочтение и уделяли больше внимания «индивидуальной свободе» человека. Концепция этого понятия выражается в том, что личность не должна подчиняться ни обществу, ни социальным порядкам. Независимость и равенство - вот те главные ступени, на которых стояла вся либеральная идеология. Под словом «свобода» тогда понималось неимение различных запретов, лимитов или вето на осуществление действий личностью, учитывая общепринятые правила и законы государства. То есть, та свобода, которая не шла бы наперекор установленных догм.

Как считали основатели либерального движения, правительство должно гарантировать равенство между всеми его гражданами, но о своем материальном положении и статусе человек уже должен был заботиться самостоятельно. Ограничение сферы деятельности правительственной власти было тем, что либерализм пытался в свою очередь добиться. По теории, единственное, чем должно было обеспечивать государство своих граждан - это безопасность и охрана порядка. То есть либералы пытались повлиять на сведение до минимума всех его функций. Существование общества и власти могло быть лишь при условии их общего подчинения законам в рамках государства.

О том, что классическому либерализму все-таки быть, стало понятно, когда в 1929 году в Соединенных Штатах возник страшный экономический кризис. Его последствиями стали десятки тысяч обанкротившихся банков, смерть множества людей от голода и прочие ужасы экономического спада государства.

Экономический либерализм

Основной концепцией данного течения была идея равенства между экономическими законами и природными. Вмешательство государственной власти в эти законы было запрещено. Адам Смит – основатель этого течения и его основных принципов:

• для толчка экономического развития нужна личная заинтересованность;
• государственное регулирование и существование монополий вредит экономике;
• росту экономики нужно способствовать незаметно. То есть правительство не должно вмешиваться в процесс появления новых учреждений. Предприятия и поставщики, действующие в интересах дохода и в рамках системы рынка, незаметно направляет «невидимая рука». Все это является залогом грамотного удовлетворения потребностей социума.

Неолиберализм

Данное направление было сформировано в XIX веке и подразумевает собой новую тенденцию в , которая заключается в полном невмешательстве правительства в торговые отношения между его субъектами.

Главными принципами неолиберализма являются конституционализм и равенство между всеми членами социума в стране.

Признаки данного течения: власть должна способствовать саморегулированию экономике на рынке, а процесс перераспределения финансов прежде всего должен принимать во внимание слои населения с низким уровнем дохода.

Неолиберализм не выступает против государственного регулирования экономики, в то время как классический либерализм это отрицает. Но в процесс регулирования должны входить только свободный рынок и конкурентоспособность субъектов для залога экономического роста наряду с социальной справедливостью. Главная идея неолиберализма – поддержка внешнеторговой политики и внутренней торговли для повышения валового дохода государства, то есть протекционизма.

У всех политических концепций и философских движений есть свои особенности, и неолиберализм не стал исключением:

• необходимость государственного вмешательства в экономику. Рынок должен быть защищен от возможного появления монополий, а конкурентоспособная среда и свобода обеспечены;
• протекция принципов и справедливости. Все граждане должны быть задействованы в политических процессах для поддержания нужной демократической «погоды»;
• правительству следует поддерживать существование разных экономических программ, связанных с финансовой поддержкой социальных слоев с маленьким доходом.

Вкратце о либерализме

Почему в России искажают понятие либерализма

Вывод

Теперь вопрос: «Что такое либерализм?» больше не вызовет у опрашиваемых диссонанс. Ведь понимание свободы и равенства просто преподносится под другими терминами, имеющими свои принципы и концепции, затрагивающие разные сферы государственного устройства, но остающимися неизменными в одном – только тогда государство будет процветать, когда перестанет во многом ограничивать своих граждан.

В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века либеральная идеология захватила в общественно-политической жизни России доминирующее положение, став мощным орудием в руках вождей и архитекторов «перестройки», плавно перешедшей в антисоветскую революцию. Либерально-западный проект в его самой крайней, фундаменталистской форме, был представлен как единственная альтернатива «обанкротившемуся советскому эксперименту». Концепции гражданского общества, свободного рынка, конкуренции, представительной демократии, частной собственности стали интенсивно вводиться в массовое сознание посредством СМИ, системы образования и т.д .

На сегодняшний день можно констатировать тот неопровержимый факт, что либеральная идея в России и на всем постсоветском пространстве если и не умерла совсем, то находится в глубочайшем кризисе, реального выхода из которого не видно. Это подтверждается как социологическими исследованиями, так и политической действительностью – достаточно вспомнить сокрушительное поражение на последних российских выборах партий «СПС» и «Яблоко», явно декларировавших свою приверженность либеральным ценностям.

Вместе с тем нельзя сказать, что спрос на либеральную идеологию в постсоветском обществе полностью отсутствует. Глубокие изменения в характере и структуре общества, произошедшие в результате радикальных рыночных реформ, невиданного по масштабам перераспределения общественного богатства и кардинальной трансформации политической системы создали предпосылки для возникновения вполне определенных социальных групп, в той или иной степени ориентированных на ценности западного либерализма. Это прежде всего узкая, но чрезвычайно влиятельная прослойка так называемых олигархов, крупной буржуазии, в наибольшей степени выигравшей от распада СССР и завладевшей львиной долей его собственности. Эта группа привержена наиболее крайним формам либеральной идеологии – неолиберализму и социал-дарвинизму. Её взгляды разделяются значительной частью исполнительной власти и пользуются существенной поддержкой со стороны СМИ.

Следует отметить наличие ещё одного важного сегмента общества, достаточно сильно ориентированного на либеральные ценности. Речь идет о части мелкой буржуазии – людях образованных, обладающих профессиональной квалификацией и ярко выраженной претензией на достижение более высокого социального статуса, но в силу различных причин оттесненных в эпоху «большого дележа» от самой лакомой части пирога и не сумевших прорваться к рычагам влияния на власть. Они чувствуют себя обделенными и испытывают разочарование не только правящим режимом, но и самим общественным строем, не позволяющим, по их мнению, по настоящему реализоваться «самым достойным». Именно эта мелкобуржуазная прослойка стала главной движущей силой «оранжевой революции» на Украине. Её недовольство режимом Кучмы, опиравшегося на пророссийских олигархов, было умело использовано западным империализмом и его ставленниками из среды крупного капитала.

2.1 Координаты методологии

"Конструктивистская" функция идеи проявляется иначе. В обществе может возникнуть конфликт, не поддающийся разрешению и регулированию при сохранении его участниками прежних своих социально-культурных определений. "Конструктивизм" потребной в таком случае обществу новой идеи заключается "лишь" в том, чтобы помочь сторонам конфликта найти те новые определения для себя, увидеть возможность тех новых измерений своего бытия, благодаря которым они смогли бы "процессировать" и институционализировать конфликт, с тем чтобы добиться безопасности и реализации своих интересов.

Идея функциональна по отношению к действительности в том смысле, что позволяет осуществить возникшую в последней возможность преобразования. Она конструктивна в том смысле, что реализация этой возможности не обеспечивается имманентной логикой социально-экономических процессов и требует опосредующей роли идеи. "Конструктивистская" идея как выражение возможности и проекта новой социальной целостности, как взгляд на существующие силы и интересы с этой точки зрения "трансцендентна" их наличному бытию, поскольку, пользуясь фразой Гегеля, "они остаются во власти своей непосредственности". Такая идея не может быть генерирована самими участниками конфликта, явиться их самосознанием. Она возникает как продукт "духовного сословия", которое - в той мере, в какой оно является "духовным", - по определению способно к интеллектуальному трансцендентированию наличного бытия. В критических ситуациях, о которых у нас идет речь, главная функция этого сословия в том и состоит, чтобы найти проекты социальной целостности, могущей быть новой формой взаимопризнания конфликтующих сил и сообщающей им новые культурные определения.

Итак, "конструктивистская" функция идеи подразумевает ее способность, во-первых, идентифицировать центральный для данного общества конфликт, не поддающийся "процессированию" без изменения социокультурных определений его участников; во-вторых, представить его обществу в качестве такового; в-третьих, обеспечить идеологические формы и формулы политической мобилизации сил для осуществления проекта новой общественной целостности. Реализация "конструктивистской" функции идеи невозможна без наличия "духовного сословия", способного выступать не только ее генератором, но и социальным деятелем. В этом случае оно является ее непосредственным носителем и субъектом ее осуществления.

Может ли в России либерализм выступить в качестве такой "конструктивистской" идеи (оставляя пока в стороне важный вопрос о том, каким он должен быть, если всерьез претендует на эту роль)? Это - центральная проблема настоящего эссе. Подступая к ней, необходимо предварительно рассмотреть те достаточно распространенные ходы мысли, которые делают ее исследование в принципе непродуктивным, независимо от того, утвердительное или отрицательное заключение оказывается его итогом .

2.2 Подходы к проблеме: критика методологии

Непродуктивным исследование делает в первую очередь презумпция того, что проблема состоит лишь в сопряжении России и либерализма, причем оба полагаются, в сущности, известными. Такой ход мысли необходимо ведет либо к тавтологии, либо к прожектерству. Известность либерализма - отождествление его с некоторой уже осуществленной теоретической и практической моделью - привязывает его к определенной сумме эмпирических обстоятельств, ассоциируемых с реализацией данной модели в конкретных условиях места и времени. Сопряжение известного либерализма с реальностью России способно дать лишь банальное заключение об отсутствии в ней всех или большинства из этих эмпирических обстоятельств (что бы под ними ни понималось - определенная система религиозных убеждений, "соответствующие" политические институты, развитой "средний класс" в "западном смысле этого понятия" или что-либо иное).

На таком основании возможны два идеологически противоположных, но логически идентичных вывода. Первый: Россия обладает таким социально-экономическим и политико-культурным генотипом, естествен-но проявляющимся и сейчас, который делает ее принципиально чуждой либерализму в целом, либерально-демократической культуре в частности и в особенности. Это и есть тавтология: Россия чужда либерализму, потому что Россия по строю своего духа и плоти не либеральна.

Второй: если Россия все же может (и "должна") стать либеральной, то в ее социальной и культурной ткани необходимо воспроизвести те эмпирические обстоятельства, которые считаются (данным теоретиком) решающими для возникновения модели известного либерализма. Такой подход - имплицитно и эксплицитно - определял идеологию российских реформ после 1991 года: сформировать ("средний") класс собственников посредством ваучеризации и других форм приватизации, проимитировать "соответствующие" политико-государственные институты (вспомним конституционные споры о применимости в России американской, французской и других моделей), создать саморегулирующуюся экономику посредством (возможно более полного) ухода из нее государства...

Парадокс такого подхода в том, что отсутствие в России искомых эмпирических обстоятельств делало невозможным указать какой-либо социальный субъект желаемых преобразований. Уповать пришлось опять же на государство, что является просто эвфемизмом бюрократии и связанных с ней клик. Причем ей - против всех свидетельств исторического и теоретического опыта последних двух веков - пришлось приписать способность не иметь своего особого частного интереса, ибо иначе становилось совсем непонятным, с какой стати ей лишать саму себя привилегированного общественного положения, создавая "ровное" конкурентное политическое и экономическое пространство. Как известно, ту же ошибку с бюрократией, на сей раз - коммунистической, совершили в свое время марксистские революционеры, понадеявшись на превращение политических функций государства в "простые административные" в ходе успешного развития государства рабочих и крестьян. Вернее, такое превращение как раз произошло, но оно и явилось конкретным способом реализации частного интереса бюрократии и ее господства в условиях отечественного тоталитаризма. Такие упования на методы переделки социальной ткани и силы, якобы готовые этим заняться, есть то, что выше было названо прожектерством. Результатом практического воплощения его стало, как начали отмечать и демократически настроенные наблюдатели, не просто сращивание мафии с коррумпированным чиновничеством, а именно "строительство параллельного преступного государства". Единственным приемом уйти от прожектерской версии воспроизводства эмпирических условий осуществления модели известного либерализма в России - при сохранении убеждения в необходимости такого воспроизводства - является полагание их способности к саморазвитию вне зависимости от исторического контекста. Но поскольку объектом анализа выступает российский контекст, в котором саморазвитие этих условий должно обнаружить свой преобразовательный потенциал, то он - еще один парадокс - объявляется чуть ли не более благоприятным для такого саморазвития, чем западный.

В этой логике происходит утверждение, будто "во многих отношениях российская экономика сейчас либеральнее, чем западная. Именно тотальная неэффективность государственной власти создает беспрецедентные по меркам ХХ века возможности для утверждения либеральных ценностей и институтов". В том же ряду находятся суждения о спонтанной выработке "элементов этики честного бизнеса", о "поразительном размахе и энергии" "процесса спонтанной ценностной и институциональной перестройки" российского общества, о "высокой степени толерантности к неравенству в доходах, проявляемой сейчас общественным сознанием", о благотворной слабости у нас "государства благосостояния", которое на Западе замутило и исказило образ правильного и известного либерализма, и т.п.

Главная проблема с таким подходом даже не в том, что многие суждения, образующие его "несущую конструкцию", не поддаются эмпирической верификации или погружены в не выявленную его автором интерпретационную двусмысленность, не в том, что они построены на "контрфактуальности" по отношению к западному опыту и/или его избирательном препарировании. Главная проблема в том, что описываемые явления (даже если они имеют место в действительности) изображаются своего рода первичными "фактами" (наподобие позитивистского понимания "фактов" естественных наук), сертификатом первичности которых выступает характеристика их как "спонтанных". Тем самым устраняются не только требование и процедура их социологического и исторического объяснения, но и сама возможность рассмотрения их именно как "фактов" общественной жизни, т.е. в качестве продуктов определенной культуры и истории. Такой подход полностью исключает возможность анализа того вопроса, который был в центре внимания либеральной мысли периода образования экономических и политических структур либерального типа на Западе и который Б. Мандевиль передал классически простой формулировкой: как "сделать людей полезными друг другу" .

Ничего естественного и спонтанного в принятии частным эгоизмом (если он берется как "исходная данность" мотивации человека) этой формы взаимной полезности нет. Если рационально то, что позволяет оптимизировать средства в отношении достижения предмета моих "аппетитов", то вполне рациональным может оказаться не обмен услугами, а овладение предметом вожделений посредством насилия, обмана и других аморальных, но оптимальных в данной ситуации средств. Из примата в структуре мотивации человека устремленности к собственной пользе не выводится непосредственно ни система морали, ни та система всеобщей полезности, внутри которой только и может действовать "невидимая рука" рынка, описанная Смитом.

Это и есть та великая проблема, которую с чрезвычайной интеллектуальной выразительностью передал Т.Гоббс, - проблема перевода (канализирования, сублимации) частного эгоизма вообще в то его особенное проявление, которое можно назвать в самом широком смысле "экономическим интересом". Если это удается, то экономический интерес становится основой социально упорядоченной формы обменно-предпринимательской деятельности и современной рыночной экономики в целом. "Хотя количество полезных благ в этой жизни, - писал Гоббс, - можно увеличить посредством взаимных услуг, но в гораздо большей степени это достигается благодаря господству над другими, чем благодаря сообществу с ними; поэтому вряд ли кто-либо сомневается в том, что, если бы не страх, люди от рождения больше стремились бы к господству, чем к сообществу. Итак, следует признать, что происхождение многочисленных и продолжительных человеческих сообществ связано... с их взаимным страхом". Итак, по Гоббсу, всеобщий и взаимный страх, а не смитовская "склонность к торговле, к обмену одного предмета на другой" является движущей силой, создающей в конечном счете систему всеобщей полезности и само человеческое общежитие. При каких условиях страх выступает такой силой?

Первое. Страх должен быть не просто всеобщим. Он должен иметь реальное социологическое выражение в равенстве в страхе. Равенство по некоторому основанию (морального достоинства, стремления к счастью и т.д.) - необходимое концептуально-методологическое условие любой либеральной теории. Поскольку для Гоббса индивид "исходно" оказывается "по ту сторону" институционально-ролевой и нравственной определенности, единственным остающимся логически возможным основанием равенства выступает равный страх. И Гоббс пишет: "Равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе. А кто может причинить другим наибольшее зло, т.е. убить их, тот может быть равным им в любой борьбе. Итак, все люди от природы равны друг другу, наблюдающееся же ныне неравенство введено гражданскими законами". Возможность убить, "отменяющая" с точки зрения значения для становления общественного порядка любые физические и интеллектуальные различия между индивидами, есть решающий фактор уравнивания, поскольку речь идет об индивидах как таковых. Однако атомизация общества никогда не бывает ни столь законченной, ни столь всеохватывающей, чтобы уничтожить все виды социальных группировок. Напротив, обычно она предполагает взаимодействие атомизированной массы, с одной стороны, и некоторых социальных формаций - с другой. Возможность вторых доминировать над первой прямо пропорциональна степени ее атомизации и степени интегрированности господствующих групп (оставляя в стороне вопрос о том, что сами условия господства над атомизированной массой усиливают или создают культурно-регрессивный характер форм интеграции элит вплоть до типологического сближения их с "кланом", "мафией" и т.п.).

Учитывая эту реальную структурированность "атомизированного" общества, возможность убить и страх не могут быть равными. Даже если они равны на уровне господствующих формаций (волна покушений на лидеров мафиозных и коммерческих структур в России свидетельствует о вероятности такого допущения), то это, следуя логике Гоббса, может привести лишь к ограниченному "общественному договору" в виде пакта элит, реально направленному против атомизированной массы, не допущенной в "договор" как не равной остальным его участникам по представляемой ею опасности. Таким образом, первое условие Гоббса, во всяком случае применительно к России, оказывается под большим сомнением.

Второе. Инструментальный анализ собственных выгод и сопряженных с ними опасностей позволяет индивиду - в принципе каждому индивиду - прийти к постижению универсальных нравственных законов ("естественных законов"), делающих возможным общежитие. В том и особенность этики Гоббса по сравнению с либеральными концепциями уже следующего, XVIII века, что рациональный анализ реальной (пусть взятой "идеальнотипически") ситуации конфликта интересов способен дать не частные поведенческие максимы, оптимизирующие действия индивида в ситуациях данного типа, а обязательные для исполнения, независимо от их возможного столкновения с соображениями личной выгоды, универсальные нравственные законы. Только при таком условии обеспечиваются необходимость и всеобщность регуляции поведения людей, при которых преследующему свои частные цели индивиду выгодно "сублимировать" свой эгоизм в форму всеобщей полезности. Если же эти законы не универсальны, то "не нужно думать, что по природе, т.е. согласно разуму, люди обязаны выполнять все эти законы при таком положении вещей, когда они не исполняются другими".

Эта способность инструментального разума, имеющего частную выгоду своей целью и отправным пунктом, феноменальный мир - своим предметом, математическую дедукцию - своим методом обнаруживать универсальные нравственные законы, не пережила юмовско-кантовского переворота в философии. Политико-моральный смысл этого переворота в том и состоит, что из частной выгоды и ситуативно обусловленных способов ее достижения вывести универсальные нормы морали невозможно. Либо - по Юму - мораль будет "артефактом", не имеющим рационального обоснования, но могущим играть свою роль в упорядочении нашего социального и психического миров благодаря нашей приверженности обычаю и традиции, произведшим этот "артефакт". Либо - по Канту - "основу обязательности должно искать не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, но a priori исключительно в понятиях чистого разума...". Позднейшее разведение инструментального и нравственного разума сделало невозможной ту гоббсовскую онтологическую мораль, которая одновременно и отвергала антично-средневековое понимание "добра" как объективной сущности, и стремилась "естественнонаучно" вывести его из природы человека и коренящихся в ней интересов и страстей.

Третье. Исполнение естественных законов, по Гоббсу, может обеспечить только политический деспотизм. Согласно его авторитарно-деспотической концепции, государство "безнаказанно может делать все, что ему угодно", будучи "не связано гражданскими законами", обязательными для подданных, и "ни один человек не обладает чем-либо против воли того, кто наделен верховной властью". При этом государственный контроль над поведением и умонастроениями людей предполагает не просто цензуру в обычном ее понимании (как "законы против заблуждений"), но именно право различения добра и зла, в котором должно быть категорически отказано отдельным гражданам. Эта концепция обстоятельно рассмотрена в историко-философской литературе при всем различии взглядов на нее (и в свете ее - на всю политическую философию Гоббса). Нас же, учитывая контекст российских дискуссий о либерализме, интересует лишь ответ на вопрос: почему гоббсовская концепция государства с необходимостью оказывается авторитарно-деспотической? Примечательно, что Гоббс не только был знаком (странно было бы предположить обратное) с идеей "смешанного правления" (тогдашней политико-социологической моделью разделения властей), но специально анализировал ее и пришел к выводу не просто о ее "непрактичности", но (самое важное!) о том, что, "если бы было возможно такое государственное устройство, оно тем не менее ничуть не способствовало бы увеличению свободы граждан". Почему? Говоря кратко, потому что максимально возможную свободу индивидов как частных лиц (калькуляторов собственной выгоды и оптимизаторов средств) в состоянии дать именно авторитарное государство, а никакой иной свободы, т.е. свободы индивидов в каком-то ином их качестве, по Гоббсу, нет и не может быть, ибо индивид есть только частное лицо. Разница между Гоббсом и Локком (и далее - Гегелем, Токвилем...) заключается не в знании или незнании институциональных механизмов разделения властей, не в признании или непризнании того, что всякая власть "берет свое начало от власти народа" и он вправе (путем избрания) конституировать ее, а в том, способны или нет члены (подданные) государства быть народом, когда власть конституирована, образовывать то единство в многообразии, формировать ту общую волю, в рамках которого и благодаря которой создаются процедуры урегулирования конфликтов эгоизмов и их всех - со всеобщими условиями существования общежития как такового. Если такое единство и такая воля возможны, то "правительство" есть и должно быть их отражением (хотя бы в принципе), и тогда либерально-демократическое устройство обретает смысл механизмов такого отражения. Если нет, то отражать нечего, и тогда "правительство" получает смысл не просто "воплощения" единства и общей воли, но буквально порождающего и поддерживающего их начала. Либерально-демократические механизмы в таком случае не имеют смысла или приобретают смысл совсем другой, чем тот, который предполагает концепция "отражения".

Исток гоббсовского авторитаризма вовсе не в том, что большинство людей, "желая непосредственной выгоды, меньше всего способно соблюдать вышеизложенные законы, хотя бы они и были известны им". Этим Гоббс фиксирует лишь то, что знание должного само по себе не создает у индивида никакого нового качества - он остается тем же эгоистичным частным лицом. Знание должного как знание способа стратегического обеспечения собственного частного интереса может привести лишь к согласию на учреждение органа такого обеспечения. Но, подчеркивает Гоббс, "для сохранения мира среди людей требуется не только согласие, но и единство". Люди же, поскольку они как частные лица "в высшей степени тяготятся общественными делами" и не просто различают "общее благо" и "частное", но вообще "почти никогда не считают за благо то, что не дает преимущества его владельцу и не возвышает его владельца над другими", к такому единству не способны. Они остаются массой, не становясь народом, а масса не может иметь общей воли. Вернее, они становятся народом "на миг" - в желании иметь обеспечивающий их стратегические интересы орган, но не в воле быть таким высшим органом. Это есть то различие желания, предмет которого находится за пределами досягаемости для наших сил, и воли, созидающей искомый предмет, которое сделал Гегель, противопоставляя гражданина и частное лицо в их отношении к государственности и нравственному строю общества: для последнего остается только "желать реализации моральной идеи, но не стремиться к ней в воле (то, чего можно желать, чаять, человек не может совершить сам, он ждет, что это будет достигнуто без его содействия)". Исполнение "естественных законов" при желании, но без содействия частных лиц и достигается авторитарной властью, признаваемой легитимной именно потому, что она обеспечивает всеобщие наипервейшие необходимые условия самого существования частных лиц и реализации их интересов. Она обслуживает их, подавляя малейшую попытку к политической самодеятельности. Она обеспечивает частнохозяйственную свободу, уничтожая свободу нравственную и политическую.

Гоббс делает великое открытие. Оно заключается в том, что частное лицо и частный интерес для того, чтобы иметь возможность быть в действительности (т.е. в условиях общежития), должны стать либо чем-то большим, либо чем-то меньшим, чем просто частное лицо и частный интерес. Быть просто частным лицом - значит быть погруженным в состояние "войны всех против всех", которое, в сущности, есть небытие всех, которое невозможно как социальное бытие. Гоббсовское частное лицо не может стать бульшим, чем частное лицо, т.е. гражданином, который так или иначе делает общее благо своим интересом (будучи античным гражданином) или возводит свой интерес к общему, продуцируемому политико-нравственным дискурсом членов данного общества (гражданин Нового времени). Невозможность стать гражданином "задана" уже тем, что равенство устанавливается как равенство в страхе, а не в свободе (на чем стояла античная гражданская традиция), а также тем, что "открытие" "естественных законов" есть результат гносеологического индивидуального акта, а не совместной политической практики, которая только и способна производить гражданское измерение существования человека и групп людей.

Значит, остается только другой путь - сделать частное лицо рабом, точнее, политическим рабом, обладающим свободой частнохозяйственной деятельности. И Гоббс делает этот решающий шаг. Вопреки всей классической традиции, исходившей из того, что государство - это дело только свободных, тогда как удел раба - быть в сфере частного, он настаивает на "опровержении мнения тех, кто считает, что господин и его рабы не могут образовать государство". Аналитически, т.е. с точки зрения структуры и содержания отношения подчинения, "гражданин" у Гоббса совпадает с понятием "подданный" и тождествен "рабу". Различия между ними - только в характере господствующего лица: юридическое, "фиктивное" в первом случае и физическое, но также и юридическое - во втором. "В том-то и состоит различие между свободным гражданином и рабом, - пишет Гоббс, - что свободный гражданин служит только государству, а раб - еще и одному из граждан. Всякая иная свобода есть освобождение от законов государства и свойственна только властителям". В свете сказанного нужно уяснить приведенное выше и кажущееся парадоксальным суждение Гоббса о том, что "смешанное правление" никак не способствовало бы увеличению свободы граждан. Мы думаем, следуя Гоббсу, эту мысль можно сформулировать и решительнее: деспотизм обеспечивает бульшую свободу, чем "смешанное правление", из-за чего тезис о том, что "верховная власть не может быть по праву уничтожена решением тех людей, соглашением которых она была установлена", предстает не только "велением разума", но и практической целесообразностью.

Дело в том, что частные лица как частные лица могут искать свободу только как способ реализации своих выгод, что подразумевает подчинение им других людей в качестве средств достижения выгод. "Когда же частные граждане, т.е. подданные, требуют свободы, - пишет Гоббс, - они подразумевают под этим именем не свободу, а господство". Свобода частных лиц за рамками частнохозяйственной свободы превращает людей в "рабов рабов" (т.е. именно в рабов, подчиненных и другим гражданам, и государству), тогда как авторитарное государство - во всяком случае, в идеале, в пределе - делает всех просто своими рабами. Оно освобождает от двойного закабаления, выравнивая и демократизиpуя степень рабства путем лишения всех политической свободы.

Интеллектуальный опыт Гоббса однозначно свидетельствует только об одном: ни теоретически, ни практически нельзя построить жизнеспособное общежитие людей, если они концептуально берутся и в действительности являются только частными лицами. Указанные концептуальные трудности Гоббса в рассмотрении социализации частного лица (в модальности "раба") свидетельствуют также о том, что логика этой социализации в принципе не дедуцируема из антропологических посылок о человеке как субъекте эгоистических аппетитов, хотя именно такое понимание его должно быть отправным пунктом политико-философской теории современности. В эту дедукцию должна вмешаться некоторая эмпирика, даже общие контуры которой не были прояснены Гоббсом .

Первый шаг на этом пути целесообразно сделать вместе с И.Кантом. Именно его дихотомия ноуменального и феноменального миров, "чувствуемой и усматриваемой необходимости" позволяет войти в проблематику ситуации, в которой нравственное долженствование не является не только детерминантой, но и само собой разумеющейся составляющей наблюдаемого поведения социальных действующих лиц. Ведь законы, даваемые разумом ("законы свободы"), "указывают, что должно происходить, хотя, быть может, никогда не происходит". Поэтому к политике, целиком находящейся в феноменальном мире, оправдан подход, общей презумпцией которого является практическое бессилие общей воли, имеющей свою основу в разуме.

Возможно ли в этих условиях создание общественного порядка, который бы обеспечивал правовую ("внешнюю") свободу человека? Да, отвечает Кант, если подходить к решению этого вопроса как к использованию "механизма природы" применительно к людям, а не как к делу их "морального совершенствования". Проблема хорошо устроенного государства разрешима даже для "дьяволов" (если они обладают рассудком). Для этого нужно "так организовать их устройство, чтобы, несмотря на столкновения их личных устремлений, последние настолько парализовали друг друга, чтобы в публичном поведении людей результат был таким, как если бы они не имели подобных злых устремлений". Следовательно, суть первого шага в том, чтобы создать такую систему равновесия сил "дьяволов", в которой они сдерживали бы друг друга, взаимно не позволяя творить зло при преследовании собственных эгоистических интересов.

Абстрактно говоря, такое положение, если под "дьяволами" понимать в первую очередь элитные группировки, реально способные творить социальное зло, должно было бы привести к выработке ими некоторых взаимоприемлемых "правил игры" как основы упорядоченных политических процедур и правовых взаимоотношений. В терминах современного обществоведения такое действие именуется "пактом" ключевых политических акторов и рассматривается в качестве важной или даже предпочтительной формы начала процесса строительства правового и демократического государства. Политический опыт свидетельствует, что в ряде стран, расстававшихся с авторитаризмом, процесс шел именно таким путем, хотя в каждом случае вставал вопрос о конкретных факторах, способствовавших склонности элитных группировок к компромиссам, стабилизации их взаимоотношений и, главное, обязательности выполнения ими достигнутых соглашений. В этом плане неоднократно отмечалась роль давления "низов", хотя в тех или иных случаях оно оказывалось контрпродуктивным. Однако ситуация в России представляется более сложной, вновь приближающейся к предельным теоретическим вариантам. Отвлекаясь от других факторов, отмечу один, имеющий здесь центральное значение.

"Пакт" подразумевает частичную "деприватизацию" государства, по крайней мере в смысле слома его узурпации частным интересом властвующей авторитарной клики или расширения круга контролирующих его интересов. Но в России превращение государства в пространство публичного действия (в отличие от того, чем оно является сейчас, а именно сферой, в которой частные интересы реализуются с помощью особо сильнодействующих средств) крайне затруднено. Одним из нежелательных следствий развала коммунистического строя было то, что власть, пользуясь выражением Х.Арендт, оказалась в руках лиц и группировок в "их частном качестве, и не было пространства, установленного для них в качестве граждан". Государство подверглось колонизации со стороны частных интересов и разделу на сферы их влияния, что уже делает невозможным институциональное разделение властей.

При таком положении само собой происходящее установление равновесия частных интересов "дьяволов" маловероятно или затянется на столь долгий сpок, что распад государственности может стать не-обратимым. Поэтому трудно разделить оптимистическую телеологию Канта, утверждавшего, что "природа неодолимо хочет, чтобы право получило в конце концов верховную власть. То, что в этом отношении не сделано, совершится в конце концов само собой, хотя и с большими трудностями".

Если сама собой, в соответствии с желанием природы данная проблема неразрешима, следовательно, необходимо политическое действие. Здесь должно произойти "вторжение эмпирики" в логику либерально-демократической реформации России и ее эксперимент. Здесь же - первое обнаружение "конструктивистской" функции идеи.

"Вторжение эмпирики" необходимо потому, что логически равновесие частных интересов невыводимо из их взаимной борьбы. Как показал еще Руссо в полемике с Гоббсом, из "частной войны" человека с человеком логически выводятся только отношения господина и раба, но отнюдь не правителя и граждан. С точки зрения этой логики равновесие частных интересов есть нечто случайное, возникающее в силу специфических обстоятельств. Задача в том, чтобы следствия такого случайного стечения специфических обстоятельств превратить в закономерность следующего этапа общественной жизни, институционально закрепив их.

"Конструктивистская" функция идеи проявляется здесь в том, чтобы, во-первых, раскрыть возможность такого превращения и представить ее людям, прежде всего "низам", как цель; во-вторых, понять конкретные условия создания ситуации равновесия в данный период в данной стране (какие элитные группы и по каким вопросам ведут борьбу, каковы применяемые в ней средства и соотношение сил, как можно влиять на ход этой борьбы в целях достижения равновесия) и показать "низам" возможные методы их воздействия на положение элит во имя достижения такой формы компромисса, которая открывала бы перспективу дальнейшей демократизации; в-третьих, обеспечить идеологические механизмы политической мобилизации "низов" ради достижения указанной цели.

Экспериментальность данного предприятия заключается в том, что необходимо добиться достаточно эффективного, но не срывающегося в "бунт черни" воздействия "низов" на элитные группировки при крайне слабом развитии структур гражданского общества и, более того, их подавлении ходом происходящих экономических и (анти) культурных процессов. Экспериментальность обусловливается и другой необходимостью: сделать акции элитных группировок в сфере государственности хотя бы минимально видимыми широкой публике в условиях эффективной блокировки информационных каналов и практически полной недееспособности судебной власти, не говоря уже о фактическом отсутствии ряда ее ключевых звеньев (чего стоит хотя бы то, что ни одно крупное "дело", привлекшее общественное внимание, начиная с августовского путча и "дел" Тарасова и Фильшина и вплоть до октябрьской трагедии и обвинений в адрес А.Руцкого, не было доведено до оглашения официального вердикта).

Верно ли сказать, что неблагоприятные условия и невыводимость из существующей теории форм проведения такого эксперимента делают его заведомо обреченным? Думаю, что нет. Достоверность прогнозов базируется обычно на инерционности отслеживаемых процессов, меж тем как в данном случае речь идет как раз о творческом создании таких условий, которые нарушают и без того не слишком устоявшийся инерционный ход дел.

Разве слом коммунистических режимов давал более благоприятные обстоятельства для демократического политического действия? Разве в тот период не были новаторски придуманы и созданы альтернативные официальным каналы информации, токи по которым превращали задавленную атомизированную массу в политически дееспособный народ? Разве жалкое состояние "экономического" гражданского общества не было компенсировано тем "моральным" гражданским обществом, которое получило (пусть на непродолжительный, но политически решающий период) свои наиболее зрелые воплощения в польской "Солидарности", чешском "Гражданском форуме", литовском "Саюдисе"... Ничего этого научной теорией предусмотрено не было и не могло быть предусмотрено. Потому и горький упрек ей, брошенный А.Пжеворским - "осень народов явилась обескураживающим провалом политической науки" - есть, конечно, верная констатация факта, но ложное обвинение в отсутствии у науки той способности, которой она в принципе не может обладать в ситуациях народотворческого процесса "смены парадигм" общественного развития. Априорный отказ от эксперимента, обосновываемый его "научно" доказываемой невозможностью, есть результат не собственно научного анализа общественной жизни (ибо он, сохраняя верность опыту истории, должен был бы по крайней мере предсказать возможность возникновения непредсказуемых ситуаций), а определенной социальной позиции и роли интеллектуалов, которые можно охарактеризовать как предательство "шанса свободы", учитывая ключевое значение интеллигенции в создании условий для эксперимента и его проведении. Речь идет о редукции интеллигенции к позиции и роли эксперта и утрате ею способа бытия социального деятеля.

Драматизм нынешней российской ситуации заключается в порочном круге, образуемом апатией и экспертными доказательствами интеллектуалов невозможности нового демократического эксперимента, тогда как его действительная невозможность обусловлена прежде всего этой апатией и редукцией ведущей части интеллектуалов к позиции и роли эксперта. Без восстановления интеллигенцией функции социального деятеля, как это она неоднократно делала в российской истории, в том числе и недавней, эксперимент не состоится.

Последующие шаги на пути к либерально-демократическому строю возможны в той мере и тогда, в какой и когда сделан первый шаг. В отличие от него они дедуцируемы теоретически и, поскольку такая дедукция должна быть ясна из всего предыдущего изложения, в данном месте можно ограничиться лишь резюмированием существа дела. Главным политическим следствием первого шага является установление равновесия сил "дьяволов". Они тем самым (вспомним Канта) парализуют друг друга. Это состояние парализации есть искомый политический кризис, но, так сказать, не "объективный", описываемый в терминах распада государственных структур, недееспособности органов управления, столкновения властвующих групп и т.д. - все это может быть безразлично для "дьяволов" или даже соответствовать их интересам. Речь идет о "субъективном" кризисе, т.е. о таком, который осознается "дьяволами" как невозможность удовлетворения их эгоизмов какими-либо способами, пока сохраняется прежняя форма их взаимоотношений. Имеются в виду не институты и законы, ибо они, будучи "приватизированы", не имеют самостоятельного значения, а та форма, в которой частные интересы выступают только как частные интересы без опосредований и выражений в чем-то ином, что позволяет так регулировать их конфликт, чтобы они могли осуществляться, а не быть парализованными.

Такой политический кризис вызывает субъективное стремление "дьяволов" изменить форму их взаимоотношений, перевести конфликт в иную плоскость, в которой данный частный интерес соотносился бы с некоторыми всеобщими условиями реализации частных интересов вообще, в том числе и данного. Но это и есть ответ на вопрос "незави-симого человека" Руссо, в чем его личная выгода, чтобы быть справедливым и подчиниться общей воле. Это и есть то самое гегелевское "непосредственное укоренение особенного во всеобщем", которое создает гражданское измерение человеческого существования и дает необходимую основу праву. Разумеется, речь идет не о той добродетельной классической республиканской гражданственности, которая строится на подчинении или даже подавлении частного интереса общественным благом и которую Н.Макиавелли выразил своим незабываемым афоризмом о большей озабоченности граждан "спасением отечества, чем своей души".

"Нравственная субстанция" либеральной гражданственности также "отягощена случайностью". Она, собственно, и является таковой не сама по себе, а лишь исполняя описанную выше функцию по отношению к данной констелляции частных интересов с их определенным данным содержанием в их конкретных данных соотношениях. Если все эти данности меняются, то существующие институты и системы права могут оказаться неспособными далее исполнять эту функцию. Урок Гегеля в том, что универсальное и необходимое существует только в особенном и случайном "материале" и посредством него. Может быть, данности современных западных обществ, если в чем-то социально-политические концепции постмодернизма адекватны действительности, изменились настолько, что существующие либеральные институты утрачивают способность опосредовать частные интересы с их новым содержанием и в их новых соотношениях, и перед лицом растущей социальной фрагментации Запад столкнется с необходимостью заново (хотя опираясь на свое наследие) вырабатывать либеральную гражданственность и ее нравственную субстанцию?

"Конструктивистская" функция либеральной идеи на этапе этих завершающих шагов перехода к либерально-демократическому строю состоит в том, чтобы разработать адекватную российским условиям концепцию либеральной гражданственности и обеспечить ее общественную поддержку. Эта функция предполагает также, что будет предложен проект-схема институционального воплощения либеральной гражданственности, соответствующего особенному и "случайному" "материалу" России. На тех этапах продвижения к либерально-демократическому строю, о которых сейчас идет речь, это будет уже не "просветительство" и прожектерство, но интеллектуально-духовное удовлетворение вызревших общественных потребностей. Либеральная идея окажется уже не пустым стремлением перескочить пропасть между желанием и его предметом, а политически и социологически конкретизированной программой действий .

Казалось бы, проблема поддержки малого бизнеса является всего лишь одной из длинного списка проблем либеральной экономики. Тем не менее, она является одной из важнейших проблем связанных с возрождением либерализма в России. Дело в том, что, если крупный бизнес является символом экономической мощи нации, то малый бизнес - это, во-первых, квинтэссенция ее экономической свободы, а, во-вторых, гарантия экономической безопасности. Не следует забывать, что нынешний крупный бизнес в России целиком и полностью наследован у СССР, а это значит, что корни отечественного крупного бизнеса, по существу, полностью утрачены. И если в кратчайшие сроки нам не удастся создать условия для беспрепятственного воспроизводства малого бизнеса - среды, из которой только и может вырасти средний и крупный бизнес, то любой серьезный кризис может оказаться способным до основания развалить российскую экономику. Собственно говоря, нечто подобное мы уже пережили в конце прошлого века - половина крупной промышленности ведь так и не поднялась. И если бы не сверхблагоприятные цены на энергоносители на мировом рынке, то в какую экономическую бездну мы бы уже улетели?

Безусловно, задача возвращения к патриотизму относится к идеологическим задачам, тем не менее, она выделена в отдельную задачу по причине важности ее решения для реабилитации либерализма в глазах российского общества. Либералам необходимо вернуть утраченное право называть себя патриотами России. Тем более, что для россиян слова "Свобода" и "Родина" всегда стояли рядом и в известном смысле были синонимами.

1. Зеркин Д.П. Основы политологии. Курс лекций. Ростов-на-Дону 1997. – 448 с.

2. Краткий словарь. Основы политологии. М.; 2003. – 556 с.

3. Панарин А.С. Политология. Учебник изд. «Проспект» М.; 2003. – 228 с.

4. Политология. Хрестоматия: Пособие для вузов, юридических и гуманитарных факультетов. – М.: Просвещение, 2000. – 1462 с.

5. Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические технологии: Учебник для студентов вузов. – М.: Просвещение, 2001. – 593 с.

с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Либерализм — это , в которой реализуется принцип ограниченного вмешательства в общественные отношения.

Либеральное содержание общественных отношений проявляется в наличии системы сдержек давления органов политической власти, призванной гарантировать свободу личности и обеспечить защиту прав граждан. Основу системы составляет частнопредпринимательская , организованная на рыночных принципах.

Сочетание либеральных и демократических принципов общественных отношений позволяет выделить политическую систему под названием «либеральная демократия ». Современные западные политологи считают, что данное понятие обозначает еще не осуществленный идеал, поэтому предлагают режимы демократически развитых стран обозначать термином «западная полиархия» (правление многих). В остальных же политических системах реализуется либерально-авторитарный режим. В принципе речь идет лишь о большей или меньшей степени проявления во всех политических системах.

Либерализм и неолиберализм

Как самостоятельное идеологическое течение (мировоззрение) либерализм возник в конце XVII в. благодаря трудам таких ученых, как Дж. Локк, III. Монтескье, Дж. Милль, А. Смит и др. Основополагающие идеи и установки классического либерализма были сформулированы в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и Конституции Франции 1791 г. Само же понятие «либерализм» вошло в общественно-политический лексикон в начале XIX в. В испанском парламенте (кортесах) «либералами» называли группу депутатов легатов-националистов. Окончательно либерализм как идеология сформировался к середине XIX в.

В основе либеральной идеологии лежит концепция о приоритете личных прав и свобод над всеми иными (обществом, государством). При этом из всех свобод предпочтение отдается экономическим свободам (свободе предпринимательства, приоритету частной собственности).

Основополагающими признаками либерализма являются:

• индивидуальная свобода;
• уважение и соблюдение прав человека;
• свобода частного владения и предпринимательства;
• приоритет равенства возможностей перед социальным равенством;
• правовое равенство граждан;
• договорная система образования государства (отделение государства от гражданского общества);
• разделение властей, идея свободных выборов всех институтов власти;
• невмешательство государства в частную жизнь.

Однако следование классической модели либеральной идеологии привело к поляризации общества. Ничем не ограниченный либерализм в экономике и политике не обеспечивал социальной гармонии и справедливости. Свободная, ничем не ограниченная конкуренция способствовала поглощению слабых более сильными конкурентами. Во всех секторах экономики доминировали монополии. Аналогичная ситуация складывалась и в политике. Идеи либерализма стали переживать кризис. Некоторые исследователи даже стали говорить о «закате» либеральных идей.

В результате длительных дискуссий и теоретических поисков в первой половине XX в. были пересмотрены отдельные базовые принципы классического либерализма и выработана обновленная концепция «социального либерализма» - неолиберализм.

В основу программы неолибералов легли такие идеи, как:

• консенсус управляющих и управляемых;
• необходимость участия масс в политическом процессе;
• демократизация процедуры принятия политических решений (принцип «политической справедливости»);
• ограниченное государственное регулирование экономической и социальной сфер;
• государственное ограничение деятельности монополий;
• гарантии определенных (ограниченных) социальных прав (права на труд, на образование, на пособие в старости и др.).

Кроме того, неолиберализм предполагает защиту личности от злоупотреблений и негативных последствий рыночной системы.

Основные ценности неолиберализма были заимствованы другими идеологическими течениями. Он привлекает тем, что служит идейной основой правового равенства индивидов и правового государства.

Либеральная политика отстаивает волю каждой личности. Ведь именно последняя в данном случае считается тем, что имеет наивысшую ценность. Законы устанавливаются как справедливая основа экономики и порядка среди людей. Важную роль играет конституция, в рамках правил которой государство и церковь имеют право оказывать влияние на общественные процессы.

Основные черты и особенности

Для либеральной идеологии характерны:

• равноправие всех граждан и шанс влиять на политические процессы;
• возможность свободно высказываться на публике, определяться с религией, голосовать честно за того или иного кандидата на выборах;
• неприкосновенная частная собственность, торговля и предпринимательство неограничены;
• закон обладает верховной силой;
• граждане равны, влияние, богатство и положение не имеют значения.

Широкое распространение идей

В наши дни либеральная идеология пользуется большой популярностью. В современном мире свобода играет очень важную роль. Внимание уделяют чувству персонального достоинства, всеобщим правам людей. Должна быть неприкосновенной личная жизнь человека и частная собственность. Рынку надлежит оставаться свободным, к религиозному выбору нужно относиться терпимо.

Когда царит либерально-демократическая идеология, государство правовое, правительство прозрачно, власть народа выше правителей. Хорошей правящей силой считается та, что является выразителем мнения людей, ими регулируется и управляется. Не только глава страны правит человеком, но и человек – собственной землей.

Государство с либеральной идеологией имеет те общие черты, которые сейчас наблюдаются в Финляндии, Эстонии, на Кипре, в Уругвае, Испании, Словении, Канаде и на Тайване. Здесь ценностям воли и свободы отдается главенствующая роль. Именно на их фундаменте строятся новые цели страны.

Различные черты на отдельных территориях

Северная Америка и Западная Европа отличаются тем, что там политические течения солидарны движению за власть народа. Либеральная идеология "правых" представителей более склонна к классическим воззрениям о порядке в государстве.

Здесь хорошо прослеживается влияние консерваторов, склоняющихся к сформировавшимся моделям и схемам. Им чужд социальный и культурный прогресс, который может пошатнуть сложившиеся нормы морали.

Раньше между приверженцами традиций и борцами за свободу наблюдалось соперничество, но когда окончилась Вторая мировая война, авторитаризм был дискредитирован. Ведущая роль отошла умеренным течениям, чьи идеи выражались в стремлении к более мягким режимам консерватизма и христианской демократии.

Вторая половина 20 века ознаменовалась тем, что либеральная идеология страдала от укоренившегося желания сохранить частную собственность и приватизацию. Старые обычаи должны были быть скорректированы.

В Соединенных Штатах Америки ценности либеральной идеологии доходили до народа через социалистов, а также через "левые" течения данного политического направления. Западная Европа же характеризуется различиями в действиях своих общественных организаций. "Левые" там проводят социальную политику в борьбе за свободы народа.

Либеральная партия в Европе пропагандирует невмешательство в личные дела и в предпринимательство. Такие действия могут проводиться только тогда, когда должна быть осуществлена защита свобод и имущества одних граждан от других.

Производится поддержка культурного и экономического течений, в которых движется либеральная идеология. Социальная направленность не поддерживается. При стремлении реализовать верховенство закона требуется, чтобы власть имела достаточную силу. Некоторое люди придерживаются того мнения, что частных и общественных организаций вполне достаточно, чтобы обеспечить порядок. Вооруженные движения считают самым последним и неприемлемым способом решения проблем в случае военной агрессии.

Различия в направлениях

Когда соблюдаются экономические интересы, либеральная партия может обособиться в отдельные течения. Рассматриваются экономические схемы работы, не затрагивающие политику. Государство должно обеспечить максимальную свободу развитию бизнеса и торговли, не мешая этому процессу течь.

Может производиться только умеренное регулирование монетарной системы, доступен международный рынок. Препятствование во внешнеэкономической деятельности не осуществляется властями. Любая инициатива, наоборот, поощряется. Проводят процедуру приватизации. Образец подобного управления показала Маргарет Тэтчер, проведя ряд реформ в Великобритании.

Эффект от применения идей на практике

В наши дни либералов можно отнести к центристским течениям или же к социал-демократическим. В Скандинавии такие модели управления пользуются большой популярностью. Там наблюдались экономические спады, из-за которых вопросы защиты социума особенно обострились. Население страдало от безработицы, инфляции и плохих пенсий.

Социал-демократами было увеличено налогообложение, большую роль играл сектор государства в экономике. Долгое время "правые" и "левые" политические силы боролись за правление.

Благодаря этому появились эффективные законы, правительство стало прозрачным, теперь оно занимается защитой гражданских прав человека и собственности субъектов предпринимательской деятельности.

В наше время в Скандинавии государство не регулирует ценовую политику. Банками управляют частные компании. Торговля открыта для каждого желающего поучаствовать в честной конкурентной борьбе как на местном, так и на международном рынках. Была реализована либерально-демократическая система ведения политики. Уровень социальной защиты стал чрезвычайно высок. Прочие страны Европы характеризуются протеканием сходных процессов. Там социал-демократия смешана с либеральной политикой правления.

Провозглашение прав и свобод

Главные цели либеральных течений – укрепить демократические, дающие народу волю взгляды. Государство должно взять за основу право обеспечить независимую систему судопроизводства. Должна контролироваться прозрачность работы правящих структур. Следует заниматься защитой гражданских прав и обеспечивать простор для конкуренции.

Очень важно понимать, когда речь идет о той или иной партии, относится ли она к социал-либералам, либертарианцам или правому сектору.

Общество тоже продвигает идеи равенства и свободы самыми разнообразными способами. Одни поддерживают вольный выбор сексуальной жизни, право продавать наркотики и оружие, расширять полномочия частных организаций охраны, которым может передаваться часть полномочий полиции.

В разрезе экономики поддерживается стойкий налог на доход или же смена его на подушевой. Пытаются приватизировать образовательные учреждения, порядок обеспечения пенсионеров, охрану здоровья. Науку хотят сделать связанной с самоокупаемым спонсированием. Ряд государств характеризуется тем, что либеральная партия стремится отказаться от смертного приговора, разоружить войска, отвергнуть разработки ядерного оружия, заняться заботой об окружающей среде.

Единение народностей

Все острее становятся споры вокруг мультикультурализма. Этническим меньшинствам следует разделить те ценности народа, которые считаются фундаментальными. Большинство населения, имеющее одни корни, должно защищать права малочисленных общин. Есть и такое мнение, что должна произойти скорейшая интеграция между меньшинствами, чтобы сохранить нацию в целостности.

Организации и объединения

Обществом «Мон Пелерин» с 1947 года ведутся действия по объединению экономических, предпринимательских, философских умов, деятелей журналистики ради поддержания идеалов, которые проповедует классическую борьбу за свободу.

В наше время данная политика продвигается Либеральным интернационалом, в котором объединены 19 организаций на базе Оксфордского манифеста. По состоянию на 2015 год в образовании насчитывается 100 членов, включая Свободную демократическую партию Германии, “Яблоко” в России и так далее.

Выбрав в качестве темы настоящего реферата столь общую проблематику, я считаю необходимым в самом начале обосновать сделанный мной выбор.

На мой взгляд, современному образованному человеку, стремящемуся реализовать себя, добиться определённых успехов, необходимо разбираться в стремительно меняющейся политической и общественной ситуации как в мире в целом, так и в своей стране. Эта осведомлённость и компетентность требует, в свою очередь, безукоризненного знания истории общества в целом, происходящих в нём отдельных социально-экономических процессов, знания истории формирования и развития философских теорий и политических идей. Именно через это разностороннее знание и представляется мне возможным постичь законы и внутренние механизмы государственного устройства, а возможно и их скрытые пружины. Я абсолютно убеждена, что только так можно воспитать в себе то «политическое чутьё», благодаря которому человек не будет жестоко обманут разнообразными силами, пытающимися внедрить в сознание масс свои субъективные идеи построения очередной утопии.

Часто приходится сталкиваться с мнением о том, что политика есть приоритет «взрослых», то есть людей, уже умудрённых опытом, имеющих за плечами багаж прожитых лет. Позволю себе поспорить с этим утверждением. Ведь для того, чтобы иметь возможность действовать как реальный политик в будущем, надо постепенно, из года в год накапливать свой потенциал, собирать необходимые знания, получать соответствующий опыт. Помимо всего этого, сама современная жизнь диктует необходимость достаточно раннего включения в политический процесс если и не в форме непосредственного участия в политических партиях и движениях, то по крайней мере в виде чёткого самоопределения вступающего в большую жизнь человека в плане его политических предпочтений.

Да, я действительно считаю, что способность разбираться в текущей политике столь же актуальна для современного тинейджера, как, например, владение Интернетом или знание иностранных языков.

Именно по этой причине я решила обратиться к столь противоречивой и разносторонней теме как либерализм и его исторические корни.

Прежде всего, нельзя не согласиться с тем, что само понятие «либерализм», «либеральный» стало настолько часто встречающимся не только в политическом лексиконе, но и в самой обыденной жизни, что пора уяснить наконец, что же это такое и что конкретно понимается под либеральными взглядами и либеральными реформами и всегда ли мы можем назвать либерального человека либералом и должен ли он в этой связи и на этом основании быть членом либеральной партии.

Лишь только приступая к осмыслению и анализу заявленной в названии проблематики, осознаёшь, что имеешь дело с несколькими различными толкованиями одного и того же понятия, что и приводит к недопониманию, а иногда и просто путанице.

Глядя пока ещё со стороны на этот запутанный клубок, ловишь себя на мысли, насколько интересно было бы его распутать, тем более, что в ходе этого увлекательного процесса мы вытянем за нитку много интересного: поговорим об английской и французской буржуазных революциях, о партиях кадетов и октябристов в России, уясним, в чём сущность проводимых в нашей стране в течение последнего десятилетия реформ, и поймём, в чём принципиальное отличие либерального мировоззрения от демократического…

Прежде всего, представляется абсолютно необходимым уточнить коренные значения самого термина «либерализм». В противном случае всё дальнейшее изложение материала окажется невозможным, и клубок интереснейших идей и теорий останется так и не распутанным.

Итак, что же такое «либерализм»? В нашей «новой русской прессе», а соответственно, и в нашем повседневном обиходе этот термин замелькал в 1991 году. Он как-то очень незаметно перекочевал со страниц печатных изданий в обыденную социально-политическую лексику. Этому было вполне логичное объяснение: в стране начались реформы, которые сами их идейные вдохновители, чуть позже названные в той же прессе младореформаторами, назвали либеральными. В ранние 90-ые годы предпринимались частые и настойчивые попытки связать воедино либерализм и демократию - два столь же популярных тогда в обществе, сколь и непохожих друг на друга понятия. Либерализм при этом сумел выстоять, сохранить свой изначальный смысл и сущность и прочно занять свои собственные позиции в жизни общества.

Сложность ситуации заключается прежде всего в том, что российский либерализм исторически является синтезом многих тенденций, традиций и направлений, поэтому-то он и представляется чем-то расплывчатым и неопределённым, несмотря на кажущуюся очевидность значения этого термина. Интересно отметить, что прослеживаются даже различные вариации самого названия; так, некоторые употребляют термин «либертарианство» на американский манер. Однако именно благодаря своей аморфности либерализм смог пережить многие века, принимая разнообразные формы в зависимости от эпохи, менталитета и экономики страны, в которой он развивался. Так, в ходе буржуазно-либеральной реформы 30-х годов XIX века в Великобритании движение приобрело антипролетарский характер, в период же революции 1848-1849 гг. либералы поддержали объединение «сверху» Италии, а также Германии, тем самым выявив уже антидемократическую направленность. Нередко либеральная идея использовалась предпринимателями -капиталистами целого ряда стран как броня против движения эксплуатируемых ими рабочих классов.

Итак, мы видим, что даже при первом приближении либерализм предстаёт весьма противоречивым и неоднозначно определённым явлением. Если обратиться к этимологии этого слова, мы узнаем, что его латинский корень liber означает «свободный». В XIX веке в английском языке у слова liberal появляется, однако, и второе значение - «лояльный». Либерализм, в отдельных своих частях, действительно вполне лоялен по отношению к другим общественно-политическим теориям и учениям, но будучи взят в совокупности своих принципов, представляет собой уникальный, не похожий ни на какие другие, феномен.

Суть либерализма всегда сводилась к трём основополагающим понятиям, на которых держится зыбкая структура этого термина: Свобода,Собстенность,Неравнество.

Первый из заявленных идеалов (свобода) роднит либерализм и с принципами Великой французской революции, и с демократической доктриной. Либерализм при этом делает основной акцент на экономической свободе индивидуума.

Второе ключевое слово -собственность- выявляет теснейшую родственную связь либерализма с капиталистическим способом производства, с буржуазным строем как таковым и одновременно противопоставляет либерализм коммунистической и социалистической идеям. Либерализм рассматривает свободные рыночные отношения как одно из наиболее значимых условий для построения гармоничного общества.

Наконец, третий по порядку, но не по значению принцип - принцип неравенста- кардинально отличает политический феномен либерализма от всех других существующих теорий и учений. Да, люди неравны между собой в силу объективно существующих различий в уровне интеллектуального развития, образования, социального и имущественного положения, - утверждают последователи либеральной идеи. Но, в отличие от приверженцев идеи коммунистической, стремящихся нивелировать и в дальнейшем полностью ликвидировать все эти различия между отдельными людьми, обеспечив им равные права собственности (а вернее, полное отсутствие таковой), либералы предлагают использовать сами эти различия во благо всего общества, видя в них источник внутренней эволюции. Либералы считают также, что идея равного участия всех членов общества в управлении (что, собственно, предполагается при осуществлении власти народа, или демократии) не есть оптимальный вариант для абсолютного большинства государств. Подтверждение правоты этого мнения мы видели на примере Советского государства, в котором функцию управления осуществляли, в соответствии с ленинским указанием, по преимуществу кухарки, а класс профессиональных управленцев, высоко эффективных и профессиональных менеджеров отсутствовал как таковой. Либеральная идея, при этом, в своей сути весьма и весьма гуманна: да, люди неравны между собой, но каждый из них своеобразен и по-своему уникален; высшая задача общества и состоит в максимально полном раскрытии этих разноплановых, разносторонних талантов и способностей, а не в «причёсывании всех под одну гребёнку». В этом постулате заключается принципиальнейшее различие между либерализмом и тоталитаризмом, делающее их по сути своей диаметрально противоположными теориями.

В своей аннотации к книге «Правый центр. Этюды исторического оптимизма» (М., 1993г.) Марк Массарский, рассуждая об этом, писал: «Идея равенства - это жесточайшая идея. Есть такая притча: когда тиран Дионисий захватил власть в Сиракузах, он спросил совета у своего предшественника, тирана Фазибула Милетского, как управлять людьми. Прибывшего от Дионисия гонца Фазибул привёл в поле, где росли маки разной величины, и молча стал тростью сбивать самые высокие, давая тем самым понять: если хочешь держать в повиновении людей, уничтожай лучших из них. Этот фазибулизм исповедовал Сталин». Прямую противоположность этому представляет собой либеральная идея, позволяющая каждому члену общества достигать соответствующего его индивидуальным способностям и наклонностям социального положения.

Необходимо отметить, что на трёх китах -свобода, собственность, неравенство- строится всё целостное учение либерализма, его теория, экономическая практика и идеология.

Итак, всякое обсуждение проблем, связанных с либерализмом, неизбежно должно начинаться с уточнения значения, в котором этот термин употребляется.

В наиболее общем виде, с обращённостью к философской, мировоззренческой стороне вопроса, определяется либерализм у Людвига фон Мизеса: «Либерализм - система взглядов на поведение людей в этом мире»(L.Mises, Human Action: A Treatise on Economics, 3 rd ed., Chicago, 1966). При этом у Мизеса термин «либерализм» выступает в том смысле, в каком он использовался ещё при своём зарождении, на рубеже XVIII и XIX веков, - для обозначения великого политического и интеллектуального движения, которое заменило докапиталистические методы производства свободным предпринимательством и рыночной экономикой; заменило абсолютизм монархов конституцией и правительством, утвердило свободу личности вместо крепостничества и иных форм зависимости.

Следовательно, мы можем предположить, что помимо существующих различных толкований изучаемого понятия, необходимо учитывать и то, что в ходе исторического развития они претерпевали некоторые изменения, эволюционировали. Попробуем систематизировать эти значения и проследить ход их трансформации до современного состояния.

В современном политическом лексиконе термин «либерализм» имеет по крайней мере четыре самостоятельных, «коренных» значения.

Во-первых, либерализм - это либеральная теория, то есть некоторая система философских и политических идей, возникшая в Западной Европе (прежде всего в Англии и Франции) в конце XVIII - начале XIX века.

Либеральная теория представляет собой определённое мировоззрение, имеющее философские, этические, экономические и политические аспекты, которые не только тесно связаны друг с другом, но и взаимно друг друга дополняют.

Либерализм зародился в условиях борьбы молодой прогрессивной буржуазии против феодализма, произвола абсолютизма и духовного гнёта католической церкви. Исходно либеральная теория не составляла некой единой школы общественной мысли: существовали различия между, например, английской и французской либеральными традициями. В тот период либерализм являлся носителем идеалов (веры в прогресс, в торжество разума и свободы), общих для всего антифеодального лагеря. Духовными отцами либерализма были просветители-рационалисты (Локк, Монтескье, Вольтер) и физиократы, формула которых laissez-faire, laissez-passer - «не мешайте действовать» -стала одним из популярнейших лозунгов либерализма.

Приблизительно с 1816 года получает распространение и сам термин «либерализм». Характер более или менее оформленной философской теории был придан либерализму в период Реставрации во Франции благодаря трудам Констана и Гизо. Из идейного наследия Просвещения они выбрали лишь те положения, которые отвечали повседневным нуждам буржуазии и способствовали укреплению её ведущей роли в обществе. Признав историческую правомерность буржуазных революций, французские либералы отказывались признать правомерность революционного движения пролетариата. Отвергая народовластие, виднейшие представители либерализма выступали в качестве сторонников конституционной монархии.

Наибольшего расцвета либеральная теория достигает в классической стране промышленного капитализма - в Англии, где его идеологи, опираясь на труды классической буржуазной политэкономии (А.Смит, Д.Рикардо) с самого начала разрабатывали в основном экономические аспекты либеральной теории.

В обстановке обострившегося в 30-е годы XIX в. (после Революции 1830 г. во Франции и парламентской реформы 1832 г. в Англии) антагонизма между буржуазией и рабочим классом лозунги либерализма становились всё более антипролетарскими.

В последней трети XIX - начале XX в. теоретические положения старого, «классического» либерализма периода промышленного капитализма подверглись определённой корректировке: так, например, ревизии был подвергнут принцип абсолютного невмешательства государства в отношения между трудом и капиталом.

После Первой мировой войны процесс пересмотра теоретических положений либерализма лишь ускорился; на почве либерализма возникли разные концепции «третьего пути» развития общества, призванные обеспечить сочетание интересов личности и общества, свободы и порядка на базе частной собственности. В 30-е гг. XX в. получили распространение основанные на теории Дж. Кейнса попытки сочетать регулирование экономики с социальным законодательством. Кейнсианство принято считать итогом творческого развития либеральной теории в сфере экономики применительно к условиям капитализма на империалистической стадии его развития.

Во второй половине XX в. в Великобритании, США, Франции, Италии и ФРГ наряду с кейнсианством получил развитие и неолиберализм. Неолибералы допускают вмешательство государства в экономику с целью обеспечения «свободной игры» экономических сил (в виде косвенного влияния на механизм цен, доходов и т.д.) И в то же время они выступают за ограничение такого вмешательства, утверждая, что при достаточном просторе для конкуренции складывается социальное рыночное хозяйство, обеспечивающее оптимальные условия всем членам общества.

В середине XIX века либеральная теория получила своё распространение и в России, однако перенос этот сопровождался существенной трансформацией, поскольку, как мы уже установили, в западных странах появление либеральной теории было теснейшим образом связано с зарождением и развитием капитализма, а в России его предпосылки к тому времени ещё не созрели.

На Западе, где традиции либеральной философии существуют уже столетия, её идеи и сегодня развиваются, а также критикуются и опровергаются, заново доказывая свою состоятельность. Несмотря на то, что многие отдельные положения, исторически вошедшие из политической практики разных стран в общую либеральную теорию, подчас противоречат друг другу, либерализм всё же существует как единая традиция и продолжает играть важную роль в обосновании ценностей западного общества.

В России развитие этого направления политической философии, к сожалению, было прервано Октябрьской революцией 1917 года, и идеи, появившиеся у нас после 1991 года не являются прямым продолжением какой-либо из традиций западной или старой российской либеральной философии. К сожалению, следует согласиться с утверждением Д.Фурмана о том, что «В нашей антикоммунистической революции … мы не имеем дело … с крупными идеологами-мыслителями и развёрнутыми и продуманными идеологиями-философиями».

Прерванную традицию действительно очень трудно возродить за короткий срок: одной из особенностей социалистического режима был запрет на свободные дискуссии о любых идеологических и политических альтернативах развития общества. «Коммунисты преуспели в создании порядка, исключающего ясные политические альтернативы - порядка, порождающего разочарование и сопротивление, но не политическую мысль… Люди больше были склонны найти прибежище в уединении частной жизни, чем размышлять, какой должна быть жизнь общества, чтобы она их устраивала».

О развитии либеральной теории в России мы более подробно поговорим ниже, сейчас же перейдём к рассмотрению второго из «коренных», основополагающих значений термина «либерализм».

Итак, во-вторых, словом «либерализм» обозначают определённую часть политического спектра, представленную приверженцами постепенных, умеренных, легальных перемен. В этом своём значении либерализм противопоставляется любой революционной теории. Приверженцы либеральной политики считают, что высшие ценности либерализма (полная свобода личности в свободном обществе, свобода собственности и частной инициативы) могут быть достигнуты только путём «либеральных», то есть постепенных, умеренных, опирающихся на право методов их осуществления.

В-третьих, о «либерализме» говорят как о неком складе ума, отличающемся рационализмом, терпимостью, открытостью, готовностью объективно воспринимать критику, способностью взглянуть на рассматриваемый предмет с разных точек зрения. Необходимость такого подхода имеет определённое обоснование в либеральной теории, чаще всего связываемое с трудами Дж.Милля. Таким образом, мы можем сказать о человеке «он либерал», ни в коей мере не имея в виду его политические взгляды и тем более принадлежность к политической партии, а лишь подчёркивая его лояльность, терпимость.

Наконец, в-четвёртых, термин «либерализм» относят к определённому типу политической практики и институтов, включающему в себя религиозную терпимость и свободу дискуссий, ограничение вмешательства государства в частную жизнь, конституционное правление, опирающееся на свободные выборы и на принцип разделения властей. Сюда же относят и экономику, основанную на частной собственности, рынке и свободе контракта. Соответственно, «либеральными» называют те политические силы, которые настаивают на развитии такой практики и институтов.

Как уже было сказано, либеральная теория довольно аморфна и разнородна, она создавалась применительно к определённым историческим обстоятельствам и поэтому отдельные либеральные программы представляют собой отбор ограниченного числа из целого спектра альтернатив и идей, собранных в единое целое либеральной теорией. При этом реальные задачи, для осуществления которых отбираются либеральные идеи, могут сильно отличаться от тех, на базе которых первоначально создавались базовые положения теории.

Итак, разобравшись с четырьмя различными, подчас весьма далёкими друг от друга понятиями либерализма, мы тем самым начали распутывать тот клубок идей, о котором шла речь в самом начале реферата. И всё же мы лишь в начале нашего пути. Обратимся теперь непосредственно к рассмотрению вопроса о том, какой исторический путь проделал либерализм в нашей стране и каковы его перспективы в современной России.

Нас будет прежде всего интересовать то, как развивалась на российской почве либеральная теория и в каких формах на отечественной политической сцене была представлена либеральная практика. В этой части работы мы будем опираться прежде всего на фундаментальный труд В. Леонтовича «История либерализма в России».

Как идеология либерализм возник в России в период кризиса феодально-крепостнического строя, в первой половине XIX в., сложился в общественно-политическое течение в годы революционной ситуации 1859-1861 гг. и Крестьянской реформы 1861г., организовался в политические партии накануне и в ходе Революции 1905-1907 гг.

Специфика России заключалась в том, что носителем либеральной идеологии в нашей стране была не буржуазия, как в западных странах, а по преимуществу дворянство как сословие, наиболее образованное, имеющее общественную трибуну в дворянских, а с 1864 г. и в земских собраниях. Социальная база русского либерализма включала в себя также зарождавшуюся буржуазию и интеллигенцию.

Своеобразие русского либерализма и его место в общественном движении определялось социально-экономическими и политическими условиями развития России: запоздалой по сравнению со странами Западной Европы ликвидацией крепостного права; поздним, но бурным развитием капитализма, установившимся безреволюционным путём, наличием развитого революционного движения (разночинского и пролетарского).

Идеи либерализма, распространившиеся в среде русского дворянства со 2-й половины XVIII в. под влиянием идей Просвещения, первоначально носили неопределённый характер свободомыслия (это принято было называть «вольтерьянством» или «вольнодумством»). Появление либерализма в России обусловлено включение нашей страны в общеевропейский контекст, приобщением высших слоёв общества к европейской образованности, внедрением идеи общественного договора.

В истории русского либерализма существенна роль масонства, которое в конце XVIII- начале XIX века пронизывает собой достаточно тонкий, но весьма влиятельный слой европейски образованных людей. Либеральное мироощущение проникает в Россию в формах религиозно-нравственной проповеди, вместе с общим идейным климатом масонского движения.

Формирование более или менее целостного либерального сознания попадает на 10 -30 гг. XIX в. Утверждаясь в России, либерализм порождает целый спектр ярких политических деятелей. Это и такой кабинетный философ как Чаадаев, и один из виднейших политических мыслителей и государственных деятелей России Сперанский, и наконец, ряд людей, совершивших беспрецедентный для того времени шаг - смену вероисповедания - Лунин, Гагарин.

В русле либеральной теории были решены конституционные и экономические проекты конца XVIII - начала XIX века, среди них проект Н.И.Панина и Д.И.Фонвизина, а также реформа М.М.Сперанского. Собственно, эпоха Александра I была по преимуществу либеральной: он восстановил все указы своей бабки, Екатерины II, отменённые Павлом, снова разрешил выезд за границу, ввоз книг, открытие частных типографий. Отменил пытки, упразднил тайную канцелярию для ведения политических дел. Перестал раздавать вотчины помещикам, разрешил предоставлять крестьянам вольную с землёй - так возникли «вольные хлебопашцы». Некоторые исследователи склонны усматривать либеральные идеи и в движении декабристов.

Реальное становление либерализма как вполне осознанной идеологии началось в России на рубеже 1830 -40 гг. спорами западников и славянофилов.

В годы общественного подъёма после поражения царизма в Крымской войне 1853 -1856 гг. русский либерализм выступил с требованиями отмены крепостного права и предоставления некоторых буржуазных свобод (свободы совести, общественного мнения и печати, гласности судопроизводства, отмены сословных привилегий и т.д.) Учитывая, что либерализм в России поддерживался идеологически в основном дворянством, нельзя не обратить внимание на парадоксальность политической обстановки тех лет: русские либералы различного толка -- консервативного (славянофилы), умеренного (К.Д.Кавелин, М.Н.Катков) и радикального (А.М.Унковский), расходясь в определении условий освобождения крестьян, объединялись в своём стремлении сохранить помещичье землевладение. В печати и правительственных органах в союзе с либеральными бюрократами Н.А.Милютиным, А.И.Головиным и другими, группировавшимися вокруг Великого князя Константина Николаевича, все либералы боролись с откровенными крепостниками. Однако эта борьба, как писал В.И.Ленин, «…была борьбой большей частью внутри помещиков, борьбой исключительно из-за меры и формы уступок» (5).

Следующая страница в истории русского либерализма была открыта эпохой великих реформ Александра II. Новое качество общественной жизни создаёт поле для практической реализации либеральных идей. Прибежищем либерализма становится освобождённая из-под жестокой опёки печать и относительно свободные университеты.

Принципиальным периодом для истории русского либерализма стала Крестьянская реформа 1861 года; непосредственно перед ней произошёл разрыв либералов с «Современником» и «Колоколом». Русский либерализм саму реформу поддержал, но выступил против программы объединения образованных классов с народом, за что ратовали революционные демократы.

Либералы же сосредоточили свои усилия на ограничении самодержавной власти вновь создаваемыми представительными учреждениями. В качестве таковых рассматривались прежде всего земские собрания. Земский либерализм стал заметным и очень самобытным явлением российской общественной жизни. В конце 1870-х годов он сделал заметный шаг вперёд, выдвинув требование созыва представительного органа с совещательными функциями при царе, а также выступив за расширение прав земств и либерализации общественной жизни. Русские либералы не выступали, да и объективно в силу самой своей природы не могли выступить за революционные преобразования; наблюдая за уже начавшимся ростом капитализма в России, они вполне разумно предлагали скорректировать политическое и социальное устройство российского общества, чтобы сделать его максимально соответствующим новым требованиям времени. Для этого, полагали они, нужны не меткие броски бомбистов-народовольцев, а глубокие реформы с целью ограничения самодержавия через целую систему выборных органов, реальное получение общественных свобод, земельная реформа.

Но России фатально не везло на реформы, зато с лихвой хватало революций. В тот самый день, 1 марта 1881 года, когда Александр II подписал проект либеральной реформы о привлечении земских деятелей и гласных городских дум к управлению государственными делами, разорвалась бомба народовольца Гриневицкого. Она ровно на четверть века отсрочила первую русскую конституцию, а с ней и введение представительного строя, гражданское полноправие для всех слоёв населения.

Но либералы не сдались; они сосредоточили свои усилия на упорядочении земельных отношений. Основные требования либералов в этой области сводились до 1904 г. к поддержке общинного землевладения, борьбе с малоземельем крестьян, главным образом путём переселений и мелкого земельного кредита, понижению выкупных платежей, введению подоходного налога. В силу своей национальной специфики (опора на дворянство в по преимуществу аграрной стране с зарождающейся буржуазией), о которой говорилось выше, русский либерализм поддерживал прежде всего класс землевладельцев, а не промышленный и торговый капитал.

Во второй половине XIX -начале XX века в стране сложился не только публицистический, но и научный, философский аспект либерального движения. Юридическая (или государственная) школа в русской академической науке явилась теоретической базой русского конституционализма. Труды Каверина, Чичерина, Грановского давали теоретическое обоснование для перехода от традиционных порядков к гражданскому обществу. Целый ряд мыслителей разрабатывали различные аспекты либеральной теории. Так, в работах Соловьёва либеральные принципы были применены к анализу исторического процесса, и была провозглашена идея «права на достойное существование». Струве утверждал концепцию неотъемлемых прав личности, Чичерин вписывал русское либеральное сознание в контекст развития современной философской мысли. По мнению Чичерина, право на достойное существование обеспечивается человеколюбием, а не правом как таковым:»право, - пишет он, - одно для всех; человеколюбие же имеет в виду только известную часть общества, нуждающуюся в помощи». Государство не должно изменять право, ущемляя свободу богатых ради бедных.

На пороге XX века росла всеобщая уверенность, что Россия выходит на дорогу широких реформ. В обществе был уже достаточно осмыслен опыт либерализма с его правовыми гарантиями экономических, политических и гражданских свобод, конституционным строем, разделением властей, представительными институтами. Казалось, наступило время собирать камни. Наступавшей эпохе по всем предпосылкам надлежало быть либеральной. Здесь всё зависело от исторического выбора, который сделает севший на трон наследник престола. «Речь шла о выборе между либеральным абсолютизмом Александра II и антилиберальным абсолютизмом Александра Ш, - писал в своей книге «История либерализма в России (1762 -1914)» В.Леонтович. -Выбор совершенно определённо пал на последний… С этого момента начала разверзаться пропасть между общественной и государственной властью. Пропасть эта расширялась и привела наконец к революции в 1905 году».

В обстановке революционного подъёма начала XX века программа и тактика либералов стали радикальнее; они начали с 1902 года издавать нелегальный журнал «Освобождение», а с 1903 года в России организовались нелегальные «Союз освобождения» и «Союз земцев-конситуционалистов». В 1904 году общеземский съезд, вокруг которого окончательно консалидировались русские либералы выдвинул требование законодательного собрания и всеобщего, прямого, равного и тайного избирательного права. С этого же года либералы приступили к созданию полулегальных объединений прогрессивно мыслящей интеллигенции по профессиям (союз учителей, союз инженеров и техников и т.д.)

В течение двух революционных лет (1905 - 1907 гг.) либералы тщетно пытались перевести развитие событий на конституционный путь, ратовали за максимально широкие и глубокие реформы. При этом либералы поддержали Октябрьскую Всероссийскую политическую стачку1905 г. и требование созыва Учредительного собрания. После выхода Манифеста 17 октября 1905 года «Союз освобождения» и «Союз земцев-конституционалистов» объединились в конституционно-демократическую партию (кадеты), правое крыло которой отделилось в ноябре в «Союз 17 октября» (октябристы). И кадеты, и октябристы осудили Декабрьские вооружённые восстания, призвав к конструктивной работе в Государственной Думе.

В период между двумя революциями (1907 -1917 гг.) либерализм был оппозиционной силой в Думе, продолжая борьбу за Конституцию. Этот период ознаменовался с одной стороны идейным и организационным вызреванием русского либерализма, а с другой породил кризис, который разрешился утверждением у власти большевистской партии. В этот период либеральные круги начинают поддерживать прежде всего русскую буржуазию, сделавшую как раз в те годы мощный рывок вперёд. Начавшаяся Первая мировая война привела к тому, что между либералами и самодержавием был установлен временный союз во имя национальной победы. Но «процесс распространения на крестьян гражданского строя не был закончен, когда началась война 1914 года, а затем в 1917 году разразилась революция… Всё то, что в течение 150 лет достигнуто было на тяжёлом, более или менее успешном пути развития России в правовое либеральное государство, сметено было революцией» - заключает В.Леонтович.

После февральской революции 1917 года лидеры русского либерализма вошли в состав Временного Правительства. Собственно, победное завершение Февральской революции давало России уникальный исторический шанс - через реализацию принципов либеральной идеологии (построение гражданского общества, принятие Конституции, следование принципу разделения властей, создание представительных институтов власти и т.д.) осуществить на практике широкие либеральные реформы как в экономике (прежде всего земельную), так и в социальной сфере. Благодаря этому России был бы дан мощнейший импульс для дальнейшего конструктивного развития, страна, да и всё человечество были бы избавлены от кошмара большевистского социализма и сталинского тоталитаризма.

Однако, развитие событий вскрыло как неспособность либеральных партий овладеть ситуацией, так и неготовность русского общества к либеральной политике. Резкая радикализация политической ситуации и большевистский переворот поставили точку на легальном существовании либерализма в России и прервали либеральную традицию в нашей стране.

Как трагична всё же судьба нашей Родины! Как сжимается сердце от того, что приходится говорить о Феврале 1917 года как об упущенном шансе, а о попытке проведения широких либеральных преобразований в начале XX века как о провалившейся.

История не знает сослагательного наклонения, и нет никакого смысла в том, чтобы строить умозрительные построения о возможном пути России без большевиков и Октября 1917…Сложно сказать, что было бы с нашей страной, не разразись эта катастрофа; но со всей уверенностью и определённостью можно сказать, чего не было бы наверняка.

Не было бы репрессий, ночных арестов, истерических парадов на Красной площади, лагерей, тюрем, десяти лет без права переписки, гордого ответа в анкете - «из бедняков», всеобщего, в одно горло пения «широка страна моя родная «ада трущоб и роскоши дворцов, специальных детских домов для детей «врагов народа».Не было тогда тоталитаризма.

Плох или хорош был русский либерализм (а мы не склонны его ни в коей мере идеализировать), но одно можно сказать наверняка: он по глубинной своей сути антагонистичен тоталитаризму, поскольку всемерно направлен на возможно более полное раскрытие каждой человеческой индивидуальности, в то время как тоталитаризм тяжелейшим прессом государственной машины давит на каждого отдельного человека и на общество в целом.

Имел ли либерализм, либеральные идеи будущее при Советском тоталитарном строе? Вопрос риторический, и ответ на него самоочевиден: нет, нет и ещё раз нет. Причём это дальнейшее развитие было невозможным не только в аспекте практической политики, но и в плане развития либеральной идеологии и философии в аспекте сугубо теоретическом. Единственно правильным и разрешённым было объявлено марксистско-ленинское учение, возведённое практически в ранг религии, постулаты которой, как известно, не обсуждаются. Чего стоит хотя бы ленинская фраза «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно»; очень убедительно, не правда ли? О каком развитии либеральной теории можно было говорить в такой ситуации, какие права и свободы личности защищать, за какую частную собственность ратовать?

В 20 - 30 годы XX века либерализм, как идейная традиция, сохраняется только в эмиграции, где проживала значительная часть мыслителей и политических деятелей либеральной ориентации.

Возрождение либерального сознания начинается после смерти Сталина, с середины 50-х годов, в период, получивший название хрущёвской «оттепели». Существуя в условиях жёсткой политической цензуры, либеральной направление советской общественной мысли было вынуждено излагать свои идеи в рамках исторических и аналитических исследований: историко-философских трудов, изданий по истории США и Великобритании, исследований по истории буржуазного конституционализма, то есть, по сути, маскировать свои взгляды. Эта незаметная работа, однако, давала свои плоды: ценой огромных усилий: в обществе нарабатывался определённый потенциал и формировались поколения, внутренне идейно готовые к преобразованиям.

Параллельно с «легальными» складывались и нелегальные формы самореализации либеральной идеи. Они организуются в рамках таких «совковых» общественных феноменов как Правозащитное движение, Самиздат и Тамиздат. Не могу не отметить героическую роль правозащитного движения в истории русского либерализма. Оно породило свои символы, своих борцов и мучеников, при этом оставаясь на протяжении многих лет скрытым от внимания общества в целом и открыто порицаемым и гонимым официальной властью.

Немыслимо, невозможно, безвозвратно потеряно… Получается, что наш, казавшийся таким большим и красивым клубок либеральных теорий, о котором шла речь в начале, размотан до конца и мы держим в руках жалкий обрывок нитки?

Наверное, именно к такому выводу пришёл бы мой ровесник лет 30 назад, если бы вдруг паче чаяния решил выбрать для темы своей работы историю либеральных идей в период брежневского застоя. Но нет, в 70-е годы в России начинается возрождение либерального сознания, а вместе с ним и возрождение свободной неподцензурной общественной мысли, издаются нелегальные журналы и монографии. Советская интеллигенция знакомится как с достижениями западного либерализма, так и с наследием отечественной либеральной мысли. Доступными, в частности, становятся уже упоминаемая монография В.Леонтовича, русского эмигранта-историка, труды Л.Т.Хобхауза, Дж. Кейнса и их учеников.

Наше поколение вступает в жизнь в эпоху, когда со всей определённостью можно сказать: Россия возвращается в русло мировой цивилизации, окончательно и бесповоротно расставшись с пагубной и доказавшей свою несостоятельность большевистской идеей. Её Величество История в очередной раз показала нам своё могущество: её клубок не может никогда быть размотан до конца, её нить - это волшебная нескончаемая лента Мебиуса.

90-е годы прошлого века стали важнейшим и поворотным моментом российской истории, периодом Великой либеральной революции в России, сопровождавшейся сломом тоталитарной системы государственной власти, распадом империи и переходом к новому социально-экономическому строю.

Действительно, август 1991 года положил начало революционным преобразованиям небывалого масштаба: рухнула тоталитарная система государственной власти, основанная на идеологическом, политическом и хозяйственном могуществе КПСС, начался закономерный распад Советского Союза, закреплённый Беловежскими соглашениями декабря 1991 года, с января 1992 года под руководством Егора Гайдара стала проводится либеральная экономическая политика: были отпущены цены, введено правило «свободы торговли», созданы валютный и фондовый рынки и т.д. Эти меры сразу же были названы «шоковой терапией» и подвергнуты резкому осуждению со стороны целого ряда политиков и общественных деятелей. Даже теперь, спустя

Десять лет после начала их проведения, эта дискуссия незакончена. Так, Е.М.Примаков в своей книге «Восемь месяцев плюс…» называет действия гайдаровской команды «псевдолиберальными», мотивируя это тем, что экономические реформы проводились не в интересах всего общества в целом, а лишь отдельных узких его слоёв, близких к правительственным кругам и сырьевым ресурсам. На мой же взгляд, либеральная сущность экономической реформы 90-х годов вполне очевидна; другой вопрос, что в самом ходе её были допущены определённые ошибки и перекосы. Но продолжать жить в старой системе было уже невозможно, необходимость перемен была очевидна для совершенно различных общественных слоёв.

Произошедшая революция - ни в коем случае не неожиданный поворот истории, а неизбежный итог внутреннего развития тоталитарной советской системы, закономерно завершившийся её развалом. «Эта революция не была ни запланированным политическим актом, ни обдуманным и целенаправленным действием какой-то группы людей. Скорее речь может идти о развязке, к которой вёл естественный ход исторического развития России», - говорится в Манифесте русского либерализма вновь созданной в начале текущего года Либеральной партии России.

Перед каждой революцией по определению стоят две основные задачи - разрушительная и созидательная. Свершившаяся в нашей стране революция полностью выполнила первую из них - разрушила политико-экономические основы старой, тоталитарной системы, сломала формальную организационно-административную структуру этой системы.

За весьма краткий исторический период - около шести лет, с 1991 по 1997 год, к концу которого революционный период можно считать в основном завершённым, был поставлен и решён целый ряд глобальных задач: была разрушена централизованная система идеологического и хозяйственного руководства жизнью страны через структуры КПСС; созданы реально действующие органы представительной власти в центре и на местах; принята новая Конституция, закрепившая основные принципы гражданского общества, права и свободы личности; законодательно закреплено право частной собственности и проведены либеральные реформы в экономической сфере: приватизация, либерализация цен и т.д.

Политическим продолжением короткого, но весьма насыщенного событиями революционного этапа должен стать долгий эволюционный период, главная задача которого - показать преимущества новой, только начавшей формироваться, либеральной системы для России.

Одной из глобальнейших проблем современной России является проблема несоответствия глубины уже проведённых и намеченных либеральных реформ с одной стороны и степени проработки современной либеральной идеологии, - с другой.

Дело в том, что в России либеральная идеология никогда ранее не была господствующей, всегда уступая авторитарной идеологии. Именно поэтому ей не удалось до настоящего времени сформулировать свою конструктивную теоретическую базу, адекватно соответствующую требованиям сегодняшнего момента.

Таким образом, к историческому моменту вступления России в XXI век, в нашей стране создалась парадоксальная ситуация: либеральные реформы успешно начаты (здесь надо отдать должное взвалившей на себя эту заведомо неблагодарную работу команде Е.Гайдара) и продолжаются, а теоретическая и идеологическая база под них до сих пор не создана.

Поставленная самой историей насущная задача была решена путём создания общественного движения «Либеральная Россия», издавшего «Манифест Российского либерализма», целью которого является выработка основных теоретических положений, общих для всех либералов России, и формирование на их основе стратегических приоритетов развития общества.

Революционные 90-е годы помогли нашему поколению сформировать менталитет свободного человека. Мы хотим много и продуктивно работать на благо своих будущих семей, а значит, и своей Родины в целом, мы стремимся к социальной, имущественной и интеллектуальной состоятельности в своей стране, а не за её пределами. Мы хотим гордиться её достижениями и её идеалами, с гордостью вставать под звуки её гимна. Мы не хотим уезжать. Да, собственно, мы просто не имеем морального права уехать.

В последнее время мне пришлось вести длительные и не всегда продуктивные дискуссии на эту тему: родители моей лучшей подруги настаивают на её отъезде в далёкую заокеанскую страну для, как они это формулируют, «получения достойного образования и поддержания достойного образа жизни в дальнейшем». Сама моя подруга ехать никуда категорически не хочет, но не может открыто противостоять «авторитетному» мнению «умудрённых опытом» родителей, которых сама ранее существовавшая тоталитарная система научила бояться возможных перемен к худшему.

Поэтому нам нужны гарантии. Гарантии того, что мы на протяжении всей нашей жизни сможем свободно, руководствуясь только собственными соображениями ездить в любую страну мира по своему усмотрению, открывать кафе, цех по производству детской обуви или издательский дом по своим интересам, вступать в ту или иную политическую партию или же не поддерживать никакую из них по своим убеждениям.

Именно она может дать будущему поколению России столь необходимые и принципиально важные для него независимость и свободу. А человек независимый и свободный уже силён по определению. Сила же государства определяется силой его граждан - каждого в отдельности и всех вместе.

Но когда я вновь вижу телевизионные репортажи о бессмысленной, но от этого не менее трагической гибели в Чечне мирных жителей и молоденьких солдат, когда я читаю о напоминающих громкие дела 30-х годов процессах над военными журналистами, я понимаю, что многое ещё несовершенно и не завершено в моей стране.

Меня настораживает президентское решение об укреплении «вертикали власти» и создании семи федеральных округов. Это вполне может привести к установлению авторитарного правления в России и на неопределённый срок отдалить нас от реализации либеральной идеи. Меня безусловно не устраивает продолжение бессмысленной и обречённой на провал военной кампании в Чечне.

Именно поэтому так насущно важно формирование либеральной идеологии в современной России (причём формирование её вокруг и в рамках организованного общественно-политического движения), что существует целый ряд задач и целый ряд потенциальных опасностей, которые можно решить и снять только через формирование массового либерального сознания.

Впереди у страны и общества длительный и трудный период интегрирования в мировое сообщество в качестве равноправного и авторитетного его члена, период продолжения экономических реформ и интенсификации промышленного производства на базе новых передовых технологий, период становления реальной многопартийной системы, отражающей весь спектр политических приоритетов россиян.

«Россия исчерпала свой лимит на политические и социально-экономические потрясения, катаклизмы, радикальные преобразования… Ответственные общественно-политические силы должны предложить народу стратегию возрождения и расцвета России, которая бы опиралась на всё положительное, что было создано в ходе рыночных и демократических реформ, и осуществлялась исключительно эволюционными, постепенными, взвешенными методами», -заявил Президент Путин в декабре 1999 года. С этим нельзя не согласиться, как нельзя не согласиться и с тем, что стране сейчас нужна национальная идея, которая была бы способна консолидировать российское общество. Для разработки такой идеи весьма полезен был бы и многовековой опыт либеральной идеологии. Это, по всей видимости, вполне осознаётся властью, предполагающей сделать своей идеологией «идеологию нового социального контракта, который будет основан на полном раскрепощении человеческого потенциала».

А что же тот клубок, который мы обещали распутать в начале нашего повествования? С ним всё в порядке, мы по-прежнему крепко держим его в руках и всё более и более убеждаемся в том, что его путеводная нить приведёт нас к обществу, о существовании которого мечтали многие поколения либеральных мыслителей.

Список литературы

либерализм политический идеологический мировоззрение

• 1. Чичерин Б.Н. «Опыт русского либерализма. Антология».М., 1997
• 2. В.В.Леонтович «История русского либерализма (1762 -1914)» М., 1995, 3-е изд.
• 3. Н.С.Бердяев «Философия неравенства - опыт русского либерализма» М.,1999
• 4. Р.Дворкин «Современный либерализм»М., 1998
• 5. Р.И.Капелюшников «Либерализм в России:быть или не быть» М.,1993г.