священника Георгия Чистякова

Отец Георгий Чистяков: бывших ученых не бывает!

Отца Георгия больше знают как проповедника и богослова, а не как ученого-античника. Просто науку пришлось принести в жертву

o. Георгий Чистяков в «Ветхом Риме».

3 февраля в культурном центре «Покровские ворота» прошла презентация четырехтомника трудов священника Георгия Чистякова , вышедшего в издательстве «Центр гуманитарных инициатив» (Москва-Санкт-Петербург). Четырехтомник стал не просто наиболее полным собранием статей, научных работ, лекций о. Георгия, в том числе ранее неопубликованных, но настоящим собранием сочинений.

Мы знаем отца Георгия как талантливого проповедника, богослова, настоятеля храма Покрова Богородицы при РДКБ, многие годы опекавшего тяжело больных детей. О его заслугах ученого-античника знают гораздо меньше. Попытка познакомить читателей с трудами о. Георгия по античной истории и стала поводом к изданию.

Чудо с Павсанием

Между прочим, ученым-античником о. Георгий стал случайно: ему нравилось заниматься древнеегипетскими иероглифами и клинописью, но на 2-м курсе резко упало зрение. Врачи запретили напрягать глаза над расшифровкой древнего письма, и Егор (как называли будущего протоиерея в университете) остановился на античности.

«Выход книг — это радость долгожданная, — сказал на презентации сын священника, Петр Чистяков. — Я понял сразу, что нужно переиздавать и издавать его книги, которые не были напечатаны при жизни. Понял это, когда после смерти отца, все спрашивали: где купить, а я отвечал, что негде. Мне хотелось переиздать его научные труды, о которых высокого отзывались специалисты. Я рад, что это получилось.

Отец нес важное служение, и ему пришлось отказаться от регулярных научных занятий, которые ему были очень интересны.

Часто о священниках, которые получили сан в зрелые годы, говорят: он в прошлом ученый, в прошлом историк. Мне кажется, бывших не бывает. И отец — такой пример. Ему катастрофически не хватало сил на науку. Но в его лекциях, трудах, которые вышли после рукоположения, много мыслей, которые могли бы развиться в научные тексты. Хочется надеяться, что кто-то рано или поздно сделает это».

Петр Чистяков вспомнил историю, произошедшую в 1997 году. У отца Георгия был отпуск. Это была редкая возможность провести время с ним вместе. Они катались на велосипедах и в Раменском заехали в один книжный магазинчик. «Отец увидел только что изданный в «Алетейе» двухтомник Павсания (лучший античный историк), о выходе которого не подозревал и о котором написал кандидатскую, - вспоминает Петр Чистяков. - У него загорелись глаза. Он тут же купил книгу. Нашел ссылку на свою диссертацию. Мы оба были поражены тем, как в провинциальном книжном магазине посреди детективов и календарей с гороскопами оказался Павсаний! Это было чудо какое-то. И в тот момент я понял, как дорогу отцу наука и темы, которыми он занимался в молодости».

«Труды по античной истории» — четвертый том сборника - включил научные труды, переводы и статьи отца Георгия, выходившие в малотиражных вузовских сборниках. С них и началась работа над изданием. Ими заинтересовались в ИНИОНе. Еще три книги объединили ранее уже публиковавшиеся труды. В первый том - «Над строками Нового Завета» - вошла книга, посвященная синоптическим Евангелиям и труд о средневековой церковной поэзии «Тебе поем… », во второй том - «Свет во тьме светит » — книга о Евангелии от Иоанна и цикл лекций, прочитанных в Московской консерватории . Третий том - «С Евангелием в руках» - объединил статьи из «Русской мысли», публиковавшиеся в составе трех сборников - Размышления с Евангелием в руках, На путях к Богу живому, В поисках вечного града

Русский, христианин, социалист

Историк, профессор, директор Центра изучения религий РГГУ Николай Шабуров был однокурсником отца Георгия по историческому факультету. Он вспомнил, как увлечен был о. Георгий древними языками, которые и стали поводом стать античником. «Латынь, греческий он начал учить еще в старших классах школы, а весь первый курс факультативно занимался египетскими иероглифами и хеттским языком. Помню как на занятиях по гражданской обороне, наш преподаватель - полковник Ларин - заметил, что студент отвлекся от обороны. Подошел. Отнял блокнот, где было написано «Хеттский язык» и задал вопрос: «Чистяков, противник нанес ядерный удар. Каково число безвозвратных потерь?» Чистяков молчит. Тогда Ларин вернул ему тетрадь со словами: «Вот так вот, Чистяков, это вам не хеттский язык, здесь головой думать надо!»

Политика кафедры древнего мира в МГУ в 70-е годы была такова, что самых талантливых в аспирантуре не оставляли. О. Георгия завалили на вступительных экзаменах. После чего он устроился преподавателем в Институт иностранных языков, преподавал древние языки и занимался выдающимся древнегреческим историком Павсанием и его «Описанием Эллады» — предтече современных путеводителей.

По словам профессора Шабурова, отца Георгия как большого почитателя искусства, человека, трепетно относящегося к слову, привлек сам жанр произведения. В 1984 году в Институте всеобщей истории Российской академии наук была защищена блестящая кандидатская диссертация. Этот текст и вошел в новый сборник.

«В студенческие годы я не замечал в нем какой-то церковности, но было очевидно его уважение к христианству. В 70-е годы это была другая эпоха. Даже язык той эпохи не всем понятен сейчас, как мне кажется.

Помню, на втором курсе мы праздновали чей-то день рождения, спорили и, в контексте нашей беседы Егор сказал: «все мы русские, все мы христиане, все социалисты». Сейчас слова изменили свое значение. Сегодня это не имеет того смысла, что имело тогда. «Все мы русские» для нас значило принадлежность к единой стихии Русской культуры и языка, «все мы христиане» - верность Нагорный проповеди, а «социалисты» - общее представление о социальной справедливости.

Вообще, он был блестящим студентом, очень эрудированным и жизнерадостным человеком с тонким чувством юмора, замечательным товарищем. Он очень высоко ценил человеческую свободу, человеческое достоинство. Но в начале 90-х годов он серьезно изменил свою судьбу. Ему не хватало чистой науки. Как человеку верующему ему нужно было активное действие. Он нуждался в этом. Ему казалось, что рамки ученого для него тесны. Он стал священником, проповедником, публицистом. И одной из главных его забот стала забота о больных детях».

Человек синтеза

«Человеком синтеза» назвал о. Георгия иеромонах Иоанн (Гуайта) , с которым они вместе сослужили не только в храме Космы и Дамиана в Шубине, но и преподавали в институте иностранных языков.

«Он умел гармонично сочетать в себе самые разные вещи. Был настоящим ученым и блестящим преподавателем. А это далеко не всегда сочетается. Булгаков говорил о Флоренском, что в нем встретились Афины и Иерусалим. Это в полной мере применимо и к отцу Георгию. Даже по названиям его статей это видно, например «Иисус и Гораций». В нем был синтез.

О. Георгий говорил в проповедях о Пушкине и Данте, о матери Тереза, о Бродском и конечно о Евангелии. Умел это объединить, и все это становилось темой для проповеди. Он очень любил русских святых. Но одновременно ориентирами для него были и представители Западной церкви.

Отец Георгий был человеком молитвы. Блестяще знал литургику и не только православную, но и латинскую. И это были не кабинетные знания, а его внутренняя жизнь».

Отец Иоанн напомнил гостям, что 3 февраля (день проведения презентации - прим. Ред.) церковь чтит память Максима Грека, святого удивительной судьбы. Человека, который слышал проповедь Савонаролы и воспринял ее с энтузиазмом. Поступил и два года жил в доминиканском монастыре и лишь после смерти Савонаролы уехал на Афон, где принял постриг.

По словам отца Иоанна, эта деталь жизни православного святого для многих очень неудобная. Но она не значит, что Максим Грек отрекался от Православия, когда жил в доминиканском монастыре. Это было нормально для человека той эпохи, того контекста времени — находясь в Италии жить в итальянском монастыре. И именно Максим Грек по поручению архиепископа Новгородского Геннадия переводил на русский язык тексты Библии, которыми мы и сейчас пользуемся.

Поэт

Отец Олег Батов , клирик храма Успения на Успенском вражке, также согласился с тем, что о.Георгий был человеком европейской культуры, человеком мира. «Мне кажется, что сегодня он очень бы страдал от того патриотического угара, который мы наблюдаем, когда слышим Россия - не Европа. Для него всегда Россия была частью общемировой культуры и европейской культуры. Потому что продолжением этого лозунга может быть только Православие -не христианство.

Протоиерей Олег Батов

Я долго служил на Западе (был настоятелем храма Воскресения Христова в Цюрихе) и нередко ко мне приходили с вопросом: «батюшка, а можно ли венчаться, если я православная, а он христианин». Это противопоставление удивительно. Под чужой верой часто подразумевают Христианство. В этом смысле книги отца Георгия сегодня особенно своевременны, актуальны».

О. Олег назвал о. Георгия настоящим поэтом. И рассказал историю, о которой не знали даже близкие, присутствовавшее на презентации.

«Однажды в храме Космы и Дамиана мы обсуждали с о. Георгием переводы канона Андрея Критского. И вспомнили, что владыка Лев (митрополит Новгородский и Старорусский) читает канон по-русски, и это канон издан брошюрой, где значится: перевод, читаемый в храме Софии премудрости Божией.

Помню, как я сказал, что перевод этот тяжеловат, в нем много деепричастных оборотов, которые стоило бы заменить на прилагательные. И тут о. Георгий неожиданно говорит: «да, сейчас бы я сделал лучше».

Тобалов Георгий Петрович родился в Москве в 1945 г. Детство его проходило в христианской среде: лето он проводил у бабушки, которая в свое время закончила курсы благородных девиц, поэтому воспитание у нее было церковным, она учила мальчика молитвам, чтению Евангелия, приучала к посту. Закончив школу, он отслужил в армии, после чего 7 лет трудился на киностудии «Мосфильм» оформителем декораций, в это время ему довелось сотрудничать со многими известными режиссерами и актерами. По рассказам самого священника, «путь в поисках себя был непрост и долог», студийная жизнь ему нравилась, но пугала своей бездуховностью, всё больше он чувствовал, что его место - храм. Перед тем, как решить, идти ли ему в семинарию или нет, он поехал в Калужскую область к старцу схиархимандриту Амвросию, одному из последних Оптинских старцев. Ему тогда было уже 115 лет. Увидев молодого человека, о. Амвросий пригласил: «Здравствуй, батюшка, проходи...» Он тогда благословил на учебу, а во второй приезд, после его неудачной попытки поступить в семинарию, сказал: «Терпи, терпи. Это Бог тебя проверяет...».

По рассказам самого священника, «путь в поисках себя был непрост и долог», студийная жизнь ему нравилась, но пугала своей бездуховностью, всё больше он чувствовал, что его место - храм.

В 1980 г. закончил Московскую Духовную Семинарию, его другом и одноклассником, с которым он сидел за одной семинарской партой, был нынешний владыка Арсений, архиепископ Истринский, викарий Святейшего Патриарха Алексия II. 6 апреля 1985 г. отец Георгий был рукоположен митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием в священный сан и назначен в Покровскую Церковь в селе Покровское - Рубцово (пос. Пионерский). Храм находился в аварийном состоянии, владыка Ювеналий, направляя молодого священника, сказал: «Мы хотим направить тебя служить в один из дальних и самых бедных приходов...» В ответ Владыка услышал следующее: «Я поеду. Хочу не ради денег, а ради славы Божией послужить». Внутренний ремонт включил в себя всё пространство храма - от сводов до пола. Установлены медные купола, кресты, крыши, поправлены стены, заменены окна, приведён в порядок погост и Братская могила, выложены дорожки на территории, сделаны две автостоянки. Но самое главное - в церкви Покрова сложилась большая и дружная община, сопровождавшая батюшку до самой смерти. Батюшка был хлебосольным: после каждой службы по традиции была трапеза, которая проходила в теплой домашней атмосфере. За столом отец Георгий давал духовные наставления своим прихожанам.

Батюшка был хлебосольным: после каждой службы по традиции была трапеза, которая проходила в теплой домашней атмосфере. За столом отец Георгий давал духовные наставления своим прихожанам.

Более 20 лет дорогой батюшка служил Богу и людям, из них 10 лет, с. 1992 - 2002 г., - благочинным. Батюшка впервые возглавил Истринское благочиние, которое насчитывало всего 2 действующих храма, и до него территориально относилось к Солнечногорскому округу. Его неустанными трудами на Истринской земле стали возрождаться храмы. За это время было возвращено Церкви и открыто свыше 20 приходов, а также возведен новый Георгиевский храм в городе Дедовск, втором по величине в Истринском районе. Отцу Георгию выпало служение в нелегкое время всеобщих перемен. В годы его благочиния Покровский храм был «кузницей кадров»: более 30 человек отец Георгий привел к священству, 12 из них - священники Истринского района, из них - протоиерей Константин Волков (с. Дарна), протоиерей Владислав Провоторов (пос. Павловская Слобода), протоиерей Вадим Сорокин (д. Мансурово) и др. О. Георгий был первым священником, который совершал богослужения в открывшемся Ново-Иерусалимском монастыре. При отце Георгии стало регулярно выпускаться православное приложение к газете «Истринские вести» под названием «Духовная нива».

Батюшка был талантливым и творческим человеком - членом международного художественного фонда. Он написал более 50 живописных полотен на духовные сюжеты, которые отмечены наградами и неоднократно выставлялись в известных столичных залах и галереях, в частности, в Славянском центре, Центральном Доме художника. Картина «Крестный путь» была удостоена награды «Золотая кисть». Кроме этого, у отца Георгия вышло шесть пластинок религиозных песен и лирических композиций, которые по сей день звучат на «Радио Россия».

Батюшка был талантливым и творческим человеком - членом международного художественного фонда. Он написал более 50 живописных полотен на духовные сюжеты...

Примечателен случай, произошедший с иеромонахом Никоном (Кашириным), насельником Московского Данилова монастыря. Отец Георгий подарил ему свою картину с видом на монастырь. Промыслом Божиим через несколько лет отец Никон стал насельником этого монастыря.

Отец Георгий был тесно знаком с А.И. Солженицыным, в 2000 г. венчал его сына Ермолая. Примечательно, что Солженицын и батюшка отошли ко Господу в один месяц. Батюшка также был в дружественных отношениях с режиссером В. Соловьевым, снимался в его сериале «Бедная Настя». В настоящее время на «Мосфильме» готовится фильм об отце Георгии.

Батюшка имел общественные и церковные награды. Он с отличием закончил Московский Государственный Социальный Университет. В 2003 г. отец Георгий получил ученую степень кандидата психологических наук. Служение отца Георгия было отмечено священноначалием, многими церковными наградами вплоть до права ношения палицы. Батюшка пользовался всеобщим уважением администрации района, в кругу собратьев, а также любовью прихожан. Отец Георгий находился в теплом братском общении с бывшим наместником Ново-Иерусалимского монастыря архимандритом Никитой, а также с духовником Борисо-Глебского женского монастыря в Аносино архимандритом Спиридоном. В Покровскую церковь неоднократно приезжал служить владыка Арсений (Истринский).

С 2007 г. отец Георгий служил в Крестовоздвиженской церкви с. Дарна, за алтарем которой и был похоронен по личному завещанию - как клирик храма. Перед смертью батюшка просил всех: «Молитесь за меня, я за вас там буду молиться». 15 августа при стечении множества верующих и всего духовенства Истринского благочиния были отслужены Божественная литургия и чин отпевания досточтимого пастыря в сопровождении мужского хора из Троице-Сергиевой Лавры.

Со святыми упокой, Господи, душу протоиерея Георгия и сотвори ему вечную память.

Перед смертью батюшка просил всех: «Молитесь за меня, я за вас там буду молиться»

От благодарных прихожан

С тех пор, как в нашей стране произошли постперестроечные перемены, народ стал чаще обращаться к Богу. Люди стали находить утешение в вере отцов своих, в православной церкви. Стали восстанавливаться, и уже восстановлены многие храмы, где на богослужениях бывает много людей, в том числе – молодых. Приходят креститься, венчаться, приобщают к вере детей. Появилось много книг, в которых звучит святоотеческое слово – и эти книги пользуются большим спросом. Для многих стало необходимостью в праздничный день побывать на богослужении, получить благодать Духа Святого, причастившись Святых Таин, послушать проповедь - то же животворящее святоотеческое слово из уст священника. Священник в наши дни – это педагог, историк, учитель, порой, психолог. А для этого он должен быть всесторонне образованным человеком и любить людей. Таким был отец Георгий Тобалов, бывший благочинный церквей Истринского округа, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в посёлке Пионерском. Для нас его смерть стала большой утратой – мы потеряли батюшку, отца, внимательного, чуткого человека, соответчика в житейских делах и мудрого руководителя в делах духовных. Этот благородный человек – сам по себе легенда, не часто встретишь такого, который отдаёт себя всего на служение Богу и людям. Мало кто знает, что отец Георгий – реставратор (его священническая «карьера» с этого и начиналась), он сочинял музыку, фотографировал, неплохо владел компьютерной графикой, кроме того, батюшка – прекрасный художник: его творчество известно в кругу московских живописцев, а некоторые картины заслужили самые высокие оценки признанных мастеров и общественные награды. Награды у него были не только за служение искусству, но и за служению Отечеству – от Союза ветеранов Афганистана и других воинских организаций, которые таким образом выражали ему признательность за духовное окормление и поддержку. Ведь у батюшки была редкая способность чужую беду воспринимать, как личную.

Эта отзывчивость привлекала к нему людей разного рода занятий и разных поколений. Любил побыть среди людей, угостить, рассказать поучительную житейскую историю, пошутить. Всегда с улыбкой, с юморком, ласковыми лучистыми глазами – таким он остался у нас в памяти. А как мы слушали его проповеди – в церкви стояла абсолютная тишина, когда он говорил: так проникновенно было его негромкое слово.

Мы не знали - после службы он не уезжал домой, а вместе со своим учеником, (теперь настоятелем храма Крестовоздвижения селе Дарна протоиереем о. Константином (Волковым)) поднимался на леса и реставрировал роспись потолка, стен, колонн храма. И это кроме других хозяйственных работ по храму!

За 20 лет своей службы отец Георгий подготовил к службе около 30 молодых священников для нашего района, открыл 20 новых приходов, не считая колоссальной работы, проведённой в своём храме.

Никто не подозревал, что он был уже болен – он никому не жаловался. Стоически переносил он и другие неудачи – жизненные и по службе. Он не ожесточился, но здоровье его пошатнулось. В этот момент отец Георгий стал вторым священником в Крестовоздвиженском храме, тогда было уже заметно, что он нездоров, но он держался и старался не показывать своих страданий, оставался таким же добрым и внимательным, как и прежде. Настоятель и прихожане окружили батюшку вниманием и заботой, но, к сожалению, дней его оставалось уже мало.

Мы узнавали о его страданиях в госпитале только со слов врачей – сам он никогда не жаловался, и находил силы для сострадания, утешения других. На похороны в храм Крестовоздвиженья собралось такое множество народа, что «яблоку негде упасть», и теперь к его могилке у храма не иссякает человеческий ручеёк.

Так и остался отец Георгий благословляющим на одной из последних фотографий. 21 сентября в праздник Рождества Богородицы батюшке – 40 дней с момента кончины. К этому дню и хочется ещё раз помянуть незабвенного батюшку…

От лица прихожан – житель Истры Николай Абрамов.

СПЕЦПРОЕКТЫ

В Москве начинает работу фестиваль «Преображенские встречи», организованный Преображенским содружеством малых православных братств. Участники фестиваля будут служить литургию в патриаршем храме Христа Спасителя, специальные конференции пройдут в Сокольниках, на юбилейные мероприятия приедут тысячи гостей со всей России и из-за рубежа. О том, почему православные братства стали новым феноменом религиозной жизни, мы решили расспросить самого «виновника торжества» – священника Георгия Кочеткова, пресвитера, попечителя Преображенского содружества малых православных братств и ректора Свято-Филаретовского православного института в Москве

«Я в школе держал Библию…»

Преображенскому содружеству малых православных братств уже пошел третий десяток лет, но я предлагаю вернуться во времени в начало, к 60-м. Как так случилось, что в рядах советской молодёжи, дружно шагавшей в ряд, вдруг появился отщепенец Юра Кочетков, который пошел не в «светлое будущее», а в церковь – к Богу?

Слава Богу, что начиная с 60-х годов среди советской молодёжи появились первые признаки свободомыслия. Последние иллюзии относительно коммунистической идеологии у меня лично испарились уже к 7–8 классу средней школы, ибо я убедился, что ничего живого и реального за этим словоблудием нет. И главную роль в моем прозрении сыграли искусство и встречи с людьми старой культуры. Ещё в 6 классе я заинтересовался классической живописью, итальянским ренессансом, а потом еще и древнерусской иконописью, и именно культура взрастила мой огромный интерес к христианству и слову Божьему. Я стал заходить в московские храмы, сначала совершенно не соотнося себя с тем, что там происходило. Но постепенно, даже сам того не понимая, я почувствовал в себе настоящую благодать и веру, т.е. тот дух открытости и единения, который живёт в христианстве. И уже к окончанию школы, пройдя через сложный период выбора веры, я стал считать себя христианином, причём именно православным, а ведь искал я не только в православии, но и ходил со своими однокашниками по разным храмам. И хотя я там ничего не знал, ничего не понимал, но не случайно говорится в Евангелии: ищите – и найдёте, просите – и дастся вам! Вот точно так оно и произошло.

У вас были в те времена неприятности со школьными учителями, с комсомольской организацией?

Прямо наоборот. Я в школе даже держал на парте Библию, которую мне кто-то из одноклассников дал почитать. Я её открыто читал, и это вызывало у всех колоссальный интерес. И так как я был отличником и медалистом, никто на смех меня не поднимал, наоборот, скорее, поддерживали. Даже классная руководительница как-то в 10 классе мне сказала: «Юра, у тебя будет большой-большой приход».

Школьная фотография (Георгий Кочетков - четвертый слева в последнем ряду). 1966 год

А вы комсомольцем были?

Не просто комсомольцем, но и комсоргом класса. А в 1968 году я поступил в Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова – нынешнюю Академию им. Плеханова – на общеэкономический факультет. И меня как-то направили помочь в комитет комсомола института. Ну, я там сидел и тоже читал Библию. Это было мое любимое занятие в то время. Многие там пребывали от этого в немалом смущении, но никто ничего не запретил. Думаю, что люди меня даже побаивались, потому что, наверное, думали, что я либо провокатор, либо полный дурак. Я не был провокатором, но я был как бы сумасшедшим, надеюсь.

Думаю, что вы с вашим умом и вашей энергией смогли бы сделать блестящую карьеру, в том числе партийную. Никогда не думали, как могла бы сложиться ваша жизнь вне церкви?

Я всегда благодарил и благодарю Бога, что Он привел меня к Себе так рано. Причем именно Сам привел, потому что ни одного знакомого верующего человека у меня не было на протяжении всего детства и юности. Лишь потом они стали возникать вследствие того, что я стал их искать, совершенно не задумываясь ни о каких гонениях, ни о том, что каждый священник был на контроле у органов госбезопасности, что каждый просматривался и прослушивался. Впрочем, я довольно быстро это почувствовал. Но я никогда не чувствовал порабощенности унынием или страхами, и мне это в жизни очень помогло.

Выпускник престижного вуза, который с друзьями активно налаживает контакты с верующим христианами, не мог не привлечь внимания сотрудников КГБ из печально знаменитого Пятого управления, где занимались борьбой с инакомыслящими. На вас выходили, каким-то образом пытались заставить работать?

Нет! Удивительно, но это факт. Пристальное персональное внимание органов я ощутил только с 1980 года, когда подал документы для поступления в Духовную академию в Ленинграде. И тогда я понял, что до этого в КГБ ни обо мне, ни о моей группе верующей молодёжи практически ничего не знали. Значит, наши меры конспирации и предосторожности приводили к нужному результату.

Какие меры предосторожности?

После моего обращения очень быстро мои друзья тоже стали православными, и мы стали еженедельно встречаться и что-то читать и обсуждать. Мы вместе ходили в храмы, но там стояли все вместе настолько плотно, что к нам подойти было просто нельзя. А ходили мы не куда-нибудь, а в Елоховский собор в Москве, бывший в то время патриаршим кафедральным собором. Но если подумать, в неведении КГБ не было ничего странного. Да, органы всегда старались создать впечатление, что они-де все про всех знают, что от них ничего не скроешь. Но в том-то и дело, что работали они, как и все советские люди, халтурно.

Протоиерей Всеволод Шпиллер (†1984), Георгий Кочетков и Александр Копировский у храма свт. Николая в Кузнецах. Середина 1970-х годов

Как ваши родители отнеслись к Вашему выбору поступать в Духовную академию?

Что тут скажешь?.. Отец об этом просто ничего не знал – он же был давно в разводе с мамой. А мама – конечно, отрицательно. Она работала в аппарате Совета Министров СССР, да еще в оборонном отделе. Поэтому какая там церковь?! Какая академия?! Какие монастыри?! Даже произнести вслух этих слов было нельзя. Но я всё же об этом объявил в 1968 году, уже будучи студентом Плехановки, и, конечно, сразу получил соответствующий отпор. Мама пыталась запретить мне ходить в храмы и читать духовную литературу, но этот колоссальный прессинг так ни к чему и не привел. В результате в 1972 году моя мама сама пришла к вере.

«Церковь не умела жить в свободе»

Было ли у вас желание принять монашеский постриг?

Когда я осознал себя верующим христианином, я сразу захотел стать, как водится, священником и монахом. Да это и было в то время лучшим вариантом. Я быстро понял, что женатый священник все время находится у органов «на крючке», ведь ты мог рисковать собой, но ты не мог рисковать близкими, и на этом очень ловились священники. Им просто угрожали: если ты не будешь выполнять все наши требования, завтра же твоя жена вылетит с работы, а тебя лишат прихода. И тогда все твои близкие – нищие, они просто никто, хуже ссыльных и заключённых. Поэтому я сразу понял: если хочешь служить Богу, то надо сразу от чего-то серьезного отказываться. И слава Богу, что я это очень рано понял. Более 12 лет я очень серьезно готовился к принятию монашества, но только к моменту поступления в Духовную академию понял, что для служения Богу, кроме монашеского, есть и другие – лучшие пути. Произошло это отчасти благодаря тому, что я в те годы постоянно ездил по всем монастырям и много общался с людьми. Отчасти же все произошло каким-то чудесным путем, как-то интуитивно и лишь в небольшой степени сознательно. В итоге я все же решил стать священником, сохраняя лишь внутренне монашеские обеты.

В Духовной академии вы были стипендиатом тогдашнего патриарха Пимена, но вскоре были отчислены…

Да, в 1983 году.

За что же вас отчислили?

За «нарушение дисциплины». Дело в том, что по приглашению одних баптистов мы с друзьями пошли к ним в гости беседовать о православии. А люди из органов об этом узнали и заперли перед нами двери. Мы пошли в стоящую рядом бытовку, и тут же приехал наряд милиции. Нас всех задержали и обвинили в нарушении советского законодательства о культах – дескать, мы совершаем богослужение в неположенном месте. Из-за того, что нас долго продержали в отделении милиции, мы на час опоздали в здание Духовной академии. Это и было поводом. Сначала нам попытались снизить оценку по дисциплине до тройки, но это не удовлетворило светские, то есть советские, власти. И тогда нас всех, кто был задержан, исключили. А это были лучшие студенты.

Вы сами сказали, что ваше задержание было лишь поводом. Что же было настоящей причиной?

Главная причина недовольства органов заключалась в том, что мы в Ленинграде – городе-колыбели трёх революций! – свободно занимались христианской миссией и даже проводили по домам огласительные беседы. Мне много раз передавали о недовольстве курирующих инстанций, что я слишком свободно общаюсь с прихожанами нашего академического храма, гуляю в подряснике по академическому садику и т.п. Ведь в то время это воспринималось прямо как шоковое явление: разве может священнослужитель гулять по улицам советского Ленинграда, да еще в каком-то – прости, Господи – подряснике?! Словом, всего этого было более чем достаточно, чтобы не только выгнать меня из академии, но и вообще посадить или услать в ссылку – туда, куда Макар телят не гонял.

Сегодня в среде интеллигенции принято вспоминать церковную жизнь в 70–80-е годы в негативных красках: дескать, каждый священник был завербован КГБ, стучали все на всех, разве могло там быть что-то хорошее?! Вы согласны с такой оценкой?

Разные были священники. Были, конечно, и те, кто хотел для себя хорошей, сладкой жизни и быстрой карьеры. Такие люди легко шли на сотрудничество с властью, с органами госбезопасности. Все, что хотели, они, конечно, имели, но получали это слишком дорогой ценой. Ведь в церкви все друг друга тогда знали, и скрыть сотрудничество с КГБ было никак нельзя, не то что сейчас… Но всё же были и те, кто боролся за свободу внутреннюю и, насколько возможно, внешнюю. Нынешнему поколению священников, безусловно, стоит поучиться у тех священников смелости, мужеству и верности Богу. Такими были, например, отец Таврион (Батозский), отец Иоанн (Крестьянкин), отец Виталий Боровой, отец Всеволод Шпиллер. Можно присоединить к ним еще отца Александра Меня. Были и другие достойные люди. Некоторые из них молчали, потому что были запуганы или сломлены, а некоторые – нет. Но, правда, за это приходилось платить. Я помню, даже настоятель патриаршего собора отец Виталий Боровой в середине 70-х годов был просто выслан на Запад. Ему тогда власти сказали: проповедуйте в Женеве, а про нашу страну забудьте. Конечно, нам теперь немного смешно думать, что отъезд в Женеву может считаться ссылкой, но в церковном контексте это было очень серьёзно и грустно.

Интересно, был ли вообще период в нашей церкви, когда она была свободна от внимания государства?

Сложный вопрос. Ведь даже до революции, в XIX веке, в глазах общества это была не церковь, но государственное «ведомство православного исповедования». Это на практике означало её большую зависимость, но это все-таки еще было не полное рабство. В советское же время начиная с декларации митрополита Сергия 1927 года настал период настоящего рабства церкви, которое только усилилось после второго восстановления патриаршества в 1943 году. Наверное, в истории нашей церкви был лишь очень короткий период свободы – сразу после падения советской власти в последнем десятилетии XX века. Но и это не была полная свобода, – нет. Тем не менее церковь оказалась совершенно не готова даже к жизни в такой относительной свободе. Церковь уже не умела жить в свободе. Можно сказать, церковное руководство даже не хотело жить в такой свободе и судорожно искало, на кого можно было бы ему опереться в государстве. Хотя трудно обвинять людей в этом: когда из поколения в поколение ты живешь в рабстве, то уже не знаешь и не желаешь вкуса свободы.

«Братство само себя проявило»

В этот краткий период начала освобождения церкви – в конце 80-х, когда церковь праздновала тысячелетие крещения Руси – вы и решили создать Преображенское братство?

Вообще стремление создать церковное братство зародилось у меня ещё задолго до перестроечного ветра свободы, так же как и желание открыть неофициальное православное высшее учебное заведение. Но лишь в конце 80-х эти желания смогли исполниться. Тогда был открыт Свято-Филаретовский православный институт, а в 1990 году возникло сразу два братства. Одно – официальное – Сретенское, а другое – неофициальное, но не менее реальное – Преображенское. Это было в глубоком смысле слова неформальное братство, живущее по принципу верности Богу и Церкви, по принципу: где братья – там и братство. То есть где есть реальность братской жизни – соответствующие отношения любви и свободы, общение и служение, где есть хотя бы стремление к этому – там есть и христианское братство.

Георгий Кочетков с частью своей группы в Новодевичьем монастыре. 1979 год

Сегодня люди, создававшие первые братства, по-прежнему с вами?

Многие из них по-прежнему в братстве, да. Но кто-то из тех, кто участвовал в первом нашем Преображенском соборе в августе 1991 года, уже умер, кто-то уехал в другую страну, а кто-то поменял свои взгляды. Вообще в православное братство входят далеко не все люди, прошедшие длительный этап взрослого оглашения, катехизации. Если говорить навскидку, то примерно лишь каждый четвёртый или пятый. Бо́льшая же часть нововоцерковлённых людей самоопределяется как-то иначе: прежде всего идут по разным приходам, становятся простыми прихожанами. Некоторые становятся затем приходскими священниками и т.д.

Чем именно члены православного братства отличаются от обычных прихожан?

Все-таки большинство прихожан занимают по отношению к Богу несколько потребительскую позицию, когда они все время повторяют: подай, Господи, и того, и другого, и третьего. Но Христос призывал нас отвергаться себя, брать свой крест и следовать за Ним. А это совсем другая позиция, это значит не брать, а отдавать. Это значит служить, действовать по велению Духа, по велению своего сердца и совести, и это, конечно, совершенно другой образ жизни. Когда-то именно так хотели жить монахи, а сейчас, видимо, пришла новая пора, когда именно так живут, прежде всего члены общин и братств, у которых есть эта открытость, это доверие к Богу и ближним, у которых есть дерзновение следовать за Христом, куда бы Он ни пошёл, и исполнять волю Божию в любых обстоятельствах.

Видимо, такой путь, действительно, не по силам каждому человеку… Кто те люди, что остаются с вами в братстве?

Я вовсе не хочу сказать, что мы все в братстве эдакие безгрешные ангелы. Нет, мы сами по себе ничем не лучше и не хуже всех остальных, но, видимо, Господь дает братчикам какие-то особые дары, может быть, за их дерзновение, за бескомпромиссное желание послужить Богу. И мы чувствуем эту благодать, эту поддержку со стороны Господа Бога, мы видим действие Святого Духа, и поэтому мы продолжаем эту жизнь и не хотим её менять ни на какую другую. Мне кажется, что это и есть полнота христианской жизни.

Среди преподавателей Свято-Филаретовского института был и отец Павел Адельгейм, трагически погибший три года назад. Отец Павел всю свою жизнь боролся за общинность в церкви, но он имел в виду именно приходскую общину. У вас тоже было несколько своих приходов. Это, казалось бы, может быть тоже логичный шаг – устраивать приходские общины. А вместо этого возникает совершенно непонятное неформально братство. Почему произошел этот «логический сбой»?

Это не сбой, это вполне естественное раскрытие данных свыше возможностей. Я выступаю не против приходов, напротив, я всегда говорил и говорю, что приходы в церкви могут делать много хорошего. Ведь приход прежде всего – это единственное место, куда может прийти любой человек, хоть с улицы. Давайте задумаемся, как человеку сейчас войти в церковь? Обычно это бывает очень трудно, даже церковные интернет-сообщества часто очень закрыты. И единственное, что остается человеку, – это пойти в ближайший приход и получить там базовое наставление о христианской жизни, о духе христианской жизни. Этим свидетельством и должны заниматься приходы. Но ведь часто люди не удовлетворены только этим, им этого мало: им нужны более личностные отношения, им нужны явления более глубокой соборности в церкви. И это уже не обеспечивается формальным приходом. Тогда люди и образуют неформальные братства и общины, своего рода духовные семьи и другие объединения.

Сейчас уже известно, что православные братства и общины существовали в Православной церкви и до революции. Достаточно вспомнить, например, Крестовоздвиженское православное трудовое братство, созданное в Черниговской губернии замечательным просветителем, дворянином и дипломатом Николаем Неплюевым. Вы учитывали при создании своих первых братств этот опыт? Вообще на что вы тогда ориентировались, какие ориентиры были у вас перед глазами?

Мне очень повезло, у меня были действительно хорошие святые духовные учителя. Причем это были очень разные люди – совсем не единого круга. Более того, друг к другу они часто относились более чем критически. Это были уже названные мною отцы Всеволод Шпиллер, Виталий Боровой, Таврион (Батозский) и Иоанн (Крестьянкин). У меня была возможность приобщиться и к «мечёвской традиции», основанной известным московским священником отцом Алексеем Мечёвым. Он не так давно был официально прославлен в лике святых. Отец Алексей был духовником знаменитого русского мыслителя Николая Бердяева и основателем одной из самых известных в Москве православных общин. Я имел прекрасную возможность общаться с теми, кто лично помнил эту общину. Это были люди дореволюционной выучки, живые свидетели настоящей церковной духовной жизни, и они много чего могли мне передать. И я благодарю за это Бога. Их личный опыт – не внешняя активность, но внутренняя сосредоточенность, нераздвоенность – очень помог мне в самые трудные годы не только не пойматься на какие-то крючки, но и найти самый узкий путь к Богу и к ближним. А годы спустя я с удивлением узнал, что на Руси история братства восходит даже не к XIX столетию, но тянется аж с XV века. Но в начале пути мы ничего об этом и не слышали. Да кто это знает и сейчас?

Протопресвитер Виталий Боровой

Какие задачи вы тогда перед собой ставили? Повторить путь отца Алексия Мечёва?

Мы сначала не собирали братство, мы тогда и не думали ни о каком неформальном братстве. Просто потом оно само себя проявило, и мы уже не могли его не опознать через некоторое время, после уже мною упоминавшейся большой встречи в Подмосковье на Преображение в августе 1990 года. Уже к новому 1991 году мы поняли, что родилось настоящее неформальное братство. Но нам была необходима и какая-то формальная организация, тем более что к тому времени уже появилась возможность открывать храмы, а мы хотели помогать церкви. К тому же наступили трудные времена: люди начинали терять все свои сбережения и метаться, так что кто-то уже начал уезжать из страны. И вот мы через формальное братство «Сретение» решили восстанавливать и открывать храмы в Москве. Советская власть на последнем своем издыхании продолжала не доверять церкви, она скорее отдавала храмы мирянскому братству, чем Московской патриархии. Это парадокс. И мы открыли четыре храма в центре Москвы – не для себя, но для церкви. Одним из этих храмов был Владимирский собор бывшего Сретенского монастыря на Лубянке, в который я был назначен настоятелем. А сейчас наместником этого монастыря является известный наш оппонент – епископ Тихон (Шевкунов)…

«Я не осуждаю гонителей»

Как у вас возникла идея научения церковной жизни людей, которые до этого даже о самом христианстве часто не имели никакого понятия?

Тоже совершенно естественно. Мне показалось, что как-то нечестно и недостойно взрослому человеку, который захотел принять крещение (пусть он студент или какой-то другой человек), взять и просто пойти в храм покреститься. Я ещё ничего не знал о церковной традиции катехизации – о богатейшей, великолепной, но абсолютно забытой к нашим временам традиции церкви. Все просто произошло изнутри, из желания качественной, реальной, полной христианской православной жизни. Когда в 70-м году один мой однокашник-студент после долгих философских разговоров о Боге, жизни и вере вместо прежнего желания вступить в партию решил креститься, я пошёл к своим друзьям, к профессору Николаю Евграфовичу Пестову, старому члену «мечёвской» общины, и попросил у него Евангелие. Я передал эту книгу студенту, он прочитал её и затем за несколько месяцев подготовился к крещению. Для меня стало непреложным принципом, что нельзя человека подвести к исповеди, причастию или крещению, если он был не крещен, не научив его основам христианства, не разрешив все его духовные вопросы. Ведь у любого взрослого человека всегда есть духовные проблемы, всегда есть какие-то духовные противоречия, которые являются плодом его прежнего жизненного пути. Вот так и началась наша катехизация.

Георгий Кочетков со своими друзьями в гостях у Пестовых и Соколовых — духовных чад отца Алексия и отца Сергия Мечёвых. 1975 год

Вы вспоминали опыт ранней церкви?

Нет, я значительно позже узнал, что по таким же правилам, как у нас, проходило оглашение и в древней церкви. Каким-то образом наша интуиция совпала с византийским опытом. Впрочем, древняя церковь жила тем же опытом, под действием того же Святого Духа, той же благодати. В конце концов, по той же логике жизни развивалась вся традиция церковного свидетельства, миссии, катехизации, а потом еще и церковного обучения, образования.

Почему этот опыт древней церкви встречает такое противодействие со стороны ваших оппонентов, отдельных священников?

Что тут скажешь? Во-первых, этому опыту никто никого не учит. Как уже говорилось, в течение веков опыт оглашения был крепко-накрепко забыт. Уже в конце X – начале XI веков последние элементы церковного катехумената прекращают своё существование. Слава Богу, что наша страна, наш народ, пусть в самый последний момент, но успели воспользоваться этим опытом. Из последних исследований известно, что, когда Русь начинала принимать христианство, этот опыт ещё существовал. А вот уже через сто лет после этого все было позабыто, потому что священники перешли к младенческому крещению. До этого в церкви практиковалось детское крещение, но не младенческое. В этом различии кроются принципиально важные вещи.

Я никогда не осуждаю своих оппонентов. Я считаю, что историческая инерция и психология народа – это очень серьёзные вещи, которые тоже надо учитывать. Но надо выполнять и Божью волю. А я уверен, что в нашем свидетельстве о вере и в нашей катехизации есть Божья воля.

Вы не осуждаете и своих гонителей, которые писали на вас доносы и выгоняли вас из открытых вами храмов?

Мы всегда помним слова Писания: «Кто хочет жить благочестиво, будет гоним». Мы никогда не удивлялись никаким гонениям со стороны государственных органов начиная с 60–70-х годов. И ничего с тех пор по большому счету не изменилось, разве что поменялись некоторые формы, да к мирским гонениям прибавились гонения от лжебратьев, как бы церковных людей, которые с нагайками выгоняли нас из Владимирского собора Сретенского монастыря, а затем устраивали против нас различные провокации. За эти годы мы многое поняли и узнали, откуда что берётся. Но мы поняли и то, что всему надо знать меру. То есть не надо стремиться попасть в Царство Небесное в одночасье, вернее, построить его на земле. Надо понимать, что у многих людей есть инерция сознания и инерция действия, есть и определенная историческая скованность, а плюс к тому есть наследие советского режима, которое никуда не делось и в сознании церковных людей, в том числе в сознании церковных иерархов, как и в общественном сознании. И поэтому я не удивляюсь, что мое имя находится в запрещенных списках, скажем, на телеканалах и во многих других СМИ. Об этом было очень много свидетельств, а последнее было особенно ярким – от Александра Гарриевича Гордона. Он говорил, что единственный раз ему звонили из руководства Первого канала на предмет цензуры, и это было как раз в связи с тем, что я побывал у него на передаче.

Именно инерция сознания может объяснить тот факт, что отдельные церковные иерархи предпочитают опираться на откровенно оголтелые и мракобесные силы, способные устраивать погромы на выставках?

Да, это парадокс, что и некоторые социально-политические силы нашей страны, и некоторые церковные силы почему-то считают, что нужно опираться на фундаменталистов, на мракобесов. Известно, что такую политику строит и такой одиозный человек, как Дворкин, и некоторые другие. Может быть, такие политики и иерархи думают, что непросвещёнными людьми легче руководить? Это же старый принцип: разделяй и властвуй. Я не настаиваю на своём объяснении, но другого не нахожу.

Сейчас ваше положение уже меняется к лучшему? Многие вспоминают, что вас связывают с патриархом Кириллом особые и теплые отношения: еще в 1983 году Кирилл, тогдашний ректор Духовной академии, рукоположил вас во дьяконы. Этот особый статус помогает вам?

В нашем положении всегда что-то меняется. Пока нормально работает наш Институт, но и он испытывает повышенное внимание к себе и трудности. И все-таки мы имеем не просто лицензию, а аккредитацию. Нам не дают, конечно, расслабиться, никогда, но нельзя сказать, что мы как-то совсем задушены. В то же время в некоторых российских регионах против членов нашего братства продолжаются репрессии. В частности, в городе Вельске Архангельской области до сих пор большую группу, целое братство православных людей, желающих свидетельствовать о Христе, желающих нести просвещение и милосердие, не просто не причащают, но чуть ли не выгоняют из церкви. Почему? Только потому, что они хотят причащаться вместе. Нет, говорят местные начальники, вы должны делать все только по благословению. И говорят, что вся жизнь в церкви должна быть устроена только по благословению начальства. А я тогда задаю вопрос: где же это написано? В каком церковном каноне или в каком месте Писания?! Нет ни одного такого места! Это «правило» может действовать только добровольно и только по отношению к новоначальным послушникам в монастырях, но не более. Подобная ситуация происходит сейчас и в Хабаровском крае, где в селе Капитоновка у местных жителей отобрали храм, который они открыли. Христиан пытаются отлучать от причастия только потому, что из соседнего городка приезжает человек, их друг, чтобы с ними вместе почитать Евангелие. Это безобразие.

Какая разница, вместе они читают или не вместе?

Потому что вместе – это собрание, а любое собрание во Христе и ради Христа – это и есть Церковь. А если нет собрания ради Христа, то нет Церкви. И для кого-то, видимо, сам факт собрания людей ради Христа является признаком какой-то опасности… Это уму непостижимо, но это факт на сегодняшний день. К сожалению, наша церковная власть не всегда способствует разрешению таких конфликтов. Очень жаль. В некоторых случаях можно обращаться к высшим иерархам, и они могут помочь, а вот в некоторых случаях местные епископы, но всё-таки в союзе с местными социальными или политическим силами, ведут политику разобщения. На мой взгляд, это и против церкви, и против нашего народа, и против нашего государства.

«Кажется, что это чудо…»

Вы довольны теми результатами, которые были достигнуты Преображенским содружеством братств за 26 лет его существования? Какие планы были выполнены, а что не удалось претворить в жизнь?

Я помню, как еще в 1975 году мы с отцом Виталием Боровым очень подробно обсуждали мой план возрождения Русской церкви, когда появится такая возможность. Тогда я написал такой план из 12 пунктов. Отец Виталий – а он в то время занимал довольно высокое положение, будучи заместителем председателя отдела внешних церковных связей Московской патриархии – уже, оказывается, подавал патриарху подобные бумаги на рассмотрение, но никакого ответа не получил, конечно. Но сейчас мне оценивать историю нашего братства по тем планам довольно трудно, так как там были намечены, скорее, лишь направления деятельности, система наших приоритетов. Конечно, там были пункты и о возрождении в церкви катехизации и духовного образовании, и о литургическом возрождении, в том числе о переводе богослужения на русский язык, там были пункты и о христианском воспитании детей, подростков и молодёжи, и так далее, был вопрос и о том, как жить не под пятой государства. Это последнее было принципиально важно, ведь надо было еще найти такой способ жизни. И мы такой способ нашли – это общинно-братский способ устроения христианской жизни. Это было так же важно, как и возрождение катехизации в церкви. В итоге это была программа возрождения в церкви её внутренней свободы, полноты жизни Церкви, как мы теперь говорим, и всех служений в ней. Всё это рождалось и выковывалось у нас годами и десятилетиями.

Конечно, можно сказать, что мы почти ничего не сделали, потому что ни в одном из этих пунктов ещё не может быть поставлена точка. Мы и сейчас можем пользоваться этим списком приоритетов без коррективов, несмотря на то, что прошло сорок лет. Можно сказать, что мы лентяи и за 26 лет можно было сделать и больше, но с другой стороны, когда мы вспоминаем всё то, что за это время было, кажется, что это настоящее чудо. Столько уже сделано: есть целая возрождённая система катехизации, есть возрождённая традиция русскоязычного богослужения, возрождена общинно-братская традиция и т.д. Мы, конечно, не единственные люди, которые над всем этим работали, но мы смогли сконцентрировать, и собрать всё это, и провести через себя, и что-то доброе к этому еще добавить, приложить, насколько хватило наших способностей и сил.

Преображенское братство на Литургии в Храме Христа Спасителя на 25-летие. 2015 год

В то же время у вас уже более 20 лет нет своего прихода…

Действительно, до сих пор я своего прихода не имею, несмотря на то, что это является вопиющим нарушением церковных правил и традиций. Но я благодарю Бога, что пока имею возможность всё-таки сослужить при митрополите Ювеналии в храме Новодевичьего монастыря. А в будущем посмотрим: может быть, и этот вопрос разрешится во славу Божью.

Простите, но мне кажется, что вам приход не особенно и нужен. Ведь у вас есть уникальная для нашей церкви независимая позиция «безработного» священника, неподконтрольного никакому начальству…

Знаете, я бы предпочел служить так, как мы служили до отнятия у нас храма Успения в Печатниках, на Сретенке, то есть служить по-русски и чтобы народ мог полноценно участвовать в богослужении. Это настоящая православная традиция. Мы же не делаем ничего противоречащего православной традиции. Это наша принципиальная установка, мы же не хотим, чтобы наша церковь превращалась в комбинат бытового обслуживания. Мы не хотим, чтобы люди стояли, как зрители, или хуже того, как статисты в храме. Мы хотим, чтобы христиане могли и в храме, и во всех других отношениях чувствовать себя полноценно внутри своей традиции, нигде не покидая её.

Храм Успения в Печатниках

Сегодня братство занимается не только обучением и катехизацией. Издается газета «Кифа», у братства есть несколько сайтов, своё издательство, регулярно проходят международные научные и богословские конференции… На всё это требуются немалые средства…

Всё братство существует только за счёт пожертвований самих братчиков. У нас нет никаких спонсоров – несмотря на то что мы в своё время огласили немало бизнесменов и предпринимателей. Но ведь известно, кому труднее всего войти в Царство Небесное…

Особое внимание вы уделяете работе с молодёжью: при братстве существует свой молодёжный «Круг». Скажите, пожалуйста, вам легко находить общий язык с молодёжью, понимать их проблемы?

Конечно, легко, и поэтому я даю им рекомендации по поводу всяких клипов и по поводу многих других вещей. А что делать? Я понимаю, что значит, например, клиповое сознание, я понимаю и достоинства, и недостатки этого. Я понимаю, что нельзя ни на чём останавливаться. И в то же время нам не надо ни с чем тотально бороться. Всё имеет свой смысл, имеет своё право на существование. Очень важно не впадать ни в ту крайность, ни в другую. Во всём, что касается современной цивилизации, по-моему, чувство меры и смирение – это центральный момент, центральный нерв в отношениях к этой сфере жизни.

Но у вас, я обратил внимание, на вашем рабочем столе нет компьютера. Как же вы ориентируетесь в современных тенденциях?

Компьютер есть у моего помощника. А у меня есть смартфон, на котором я проверяю почту. Но я всегда и всем говорю, что интернет – это благо цивилизации. Без него сейчас невозможно. Просто надо уметь этим благом пользоваться. Вот когда люди неправильно этим благом пользуются, оно превращается в свою противоположность, и тогда интернет приносит массу негатива. Это и порносайты, и лживые информационные источники, где многие люди не умеют отличить правду от лжи, и так далее.

Каково ваше отношение к таким светским вещами, как литература, кино, телевидение?

Очень хорошее. Правда, я не помню, когда я последний раз в кино ходил. Но зато я часто бываю в театре, на концертах и в музеях. Например, не так давно был на пьесе с участием Юрского и на концерте Елены Камбуровой. Но сейчас есть довольно хорошие записи, и я часто слушаю их в машине. Без хорошей музыки нельзя, как и без изящных искусств прошлого. Очень хочу поскорее попасть в новый московский музей Анатолия Зверева, последнего гениального художника в мире.

«Живое слово церкви необходимо»

Вы, наверное, являетесь одним из тех немногих священников, которые каждый год совершают паломнические поездки по России и видят все проблемы церковной жизни изнутри. Какие проблемы сейчас есть у церкви, которые не видно из Москвы?

Во-первых, это излишняя ритуализация богослужения. К тому же люди часто не понимают православного богослужения, из-за чего они даже уходят в другие конфессии. А иногда, хуже того, и в другие религии. Далее, люди совершенно не собраны, они совершенно не чувствуют своей общинности, своей общности. И поэтому они не могут отвечать за всё, что происходит с ними и вокруг них. Они не могут сами принести в жертву Богу и людям свои дары и таланты, проявить свою любовь к Богу и ближнему, то есть исполнять ту саму основную заповедь, о которой говорит нам Господь Иисус Христос. Конечно, ещё есть большая проблема, связанная с излишней связкой с государством и жёсткостью вертикали власти в самой церкви. Не будем сейчас говорить о соответствующей политической проблеме, а вот о церковной здесь вполне можно сказать. Так как у людей, как правило, нет доверия друг к другу, нет открытости и взаимной ответственности ни на приходе, ни в монастыре, ни в епархии, ни между священниками, ни между прихожанами, то нет у них и общности. А нет общности, значит, нет и любви, нет и духа свободы, а коли так, то люди впадают в большой грех уныния. Отсюда и пьянство, и преступность, и много чего ещё. Отсюда же у многих возникает желание вообще уехать или даже не жить, а также агрессия по отношению к другим.

Какие регионы вы ещё хотели бы посетить?

Я с 1968 года каждый год езжу в такие поездки и уже объездил всю страну. До сих пор я не был только на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, и вот Господь не так давно дал мне побывать и в этих регионах – в Красноярске, Иркутске, Хабаровске и Владивостоке. Эти поездки дают мне удивительное ощущение реальной жизни со всеми её плюсами и минусами, со всем тем, что мы имеем. А какие люди везде встречаются – это просто потрясающе! Одни люди пишут стихи, кто-то проводит интереснейшим образом катехизацию, а некоторые активно сопротивляются злу и являются теми, кого мы сейчас называем «людьми свободного действия», волонтёрами. Некоторые напрягаются для того, чтобы сохранить культуру, хотя бы то, что от неё осталось. Другие действительно думают о том, как им воспитать своих детей в чести и достоинстве, чтобы они не потеряли последних ценностей и качеств, которыми живёт, должна была бы жить, наша страна. Именно всем таким людям сейчас более всего не хватает живого слова церкви. Когда почти нигде не осуществляется христианская жизнь или осуществляется слишком слабо, противоречиво, то от этого страдают все и всё: и в центре, и в регионах, и на селе, и в городе, люди всех социальных страт. Здесь и могло бы помочь живое и свободное слово церкви. Но церковь до сих пор в основном молчит или от её имени говорят другие силы.

Несмотря на ваш возраст и загруженность на работе ректора Свято-Филаретовского института, вы до сих пор сами ведёте группы оглашения и находите время каждую неделю встречаться с оглашаемыми и беседовать на темы Евангелия и христианской жизни. Также вы принимаете у нововоцерковленных христиан исповеди за всю жизнь. Вы ощущаете, как люди, которые обретают веру в Бога, меняются? Насколько быстрый это процесс?

Безусловно, меняются, причём очень быстро. Вот почему мы так уверены в нашем пути, в истинности христианской православной парадигмы. Мы видим на примере каждого человека, что как только он всерьез обращается к Богу, как только он находит себя в Боге, во Христе, так он сразу же находит себя и в семье, и на работе, и в обществе, и в культуре. У него сразу раскрываются те забытые или задавленные способности, связанные с жизнью по совести, качественной жизнью, без которых просто нет полноценной человеческой жизни. Мы видим эти изменения и свидетельствуем о них. Конечно, они внешне проявляются по-разному, ведь есть люди более способные, более талантливые, а есть люди уже более разрушенные. Но я всегда вижу, как быстро люди меняются и в результате живут уже совершенно другими ценностями, по-другому смотрят на мир. Они уже не боятся, не живут под колпаком страха, они уже способны к общению, они способны к служению. Они становятся способны к таким замечательным вещам, как полное бескорыстие, они уже органически не могут обманывать, красть, завидовать, прелюбодействовать и так далее. Я не могу сказать, что это происходит в ста процентах случаев, ибо всегда есть исключения из правила. Но правило, безусловно, такое.

Некоторые люди сейчас уходят из православия в протестантизм, утверждая, что все православные страны живут бедно, а все богатые страны – это протестантские страны. Но можно ли мерить в ценностях мира сего «эффективность» церкви?

Действительно, у протестантов есть такое представление о мире – вполне ветхозаветное, т.е. не новозаветное, не христианское представление, что, если Бог любит человека, то Он даёт ему земное счастье: много детей, успех на работе, богатство, все удовольствия, всё внешнее. Мы, конечно, с этим вполне согласиться не можем. Просто перед нами есть образ Христа, и этого достаточно. Мы не можем сказать, что христианину надо стремиться к этим внешним выгодам и наслаждениям и что они на него изольются просто как из рога изобилия, как только он уверует и войдёт в церковную общину. Нет, конечно. Из рога изобилия может излиться благодать, дар любви. Но в то же время мы прекрасно знаем, что мир сей лежит во зле, и этому миру, лежащему во зле, труднее всего принять дары любви и свободы. Многие люди воспринимают это с наибольшим трудом.

Христианину часто приходится больше отдавать, чем принимать. Часто приходится больше жертвовать собой, и своим, и своими, конечно, в правильном смысле слова – евангельском. Ведь не случайно в Евангелии говорится Христом: «Кто хочет за Мной идти, отвергнись себя, возьми свой крест и следуй за Мной». Это самое трудное, может быть, в Евангелии. Может быть, труднее, чем подставить другую щеку ударившему тебя по одной. Поэтому, когда люди идут в протестантизм, просто чтобы их мирская, семейная, профессиональная и так далее жизнь удалась лучше, мне кажется это очень большим упрощением тайны жизни вообще и христианской жизни в особенности.

Мы больше поддерживаем апостола Павла, который говорит, что он может жить и в бедности, и в богатстве. Да, надо научиться и тому, и другому. Будет у тебя богатство, так не разбрасывай его кое-как, безответственно, а наоборот, умножай его и береги его как дар Божий. Ну а не будет богатства, завтра у тебя всё возьмут, – тоже об этом не жалей. Учись жить в бедности и даже в нищете. Опять же, взявшись за плуг, не оборачивайся назад. Иначе ты всё равно попадёшь в кабалу, в зависимость и потеряешь тот дар свободы, о котором сказано: «Где Дух Господень, там свобода».

Выбор редакции

17 декабря исполняется 45 лет священнического служения духовника города Москвы, настоятеля храма Рождества Пресвятой Богородицы в Крылатском . Недавно отец Георгий перенес тяжелую операцию на сердце, сейчас проходит реабилитацию, поэтому не смог дать интервью. Об отце Георгии Брееве Правмиру рассказал один из его духовных сыновей, прослуживший с ним 20 лет, протоиерей Алексий Потокин.

- Отец Алексий, как вы познакомились с отцом Георгием?

В начале восьмидесятых, а может, даже чуть раньше, я пришел к вере. Как ни странно, подтолкнули меня к этому антирелигиозные книги Гольбаха, Таксиля, Емельяна Ярославского. Я прочитал их и понял, что авторы врут, стал искать, где не врут. Мне было чуть больше двадцати, я вырос в атеистической семье, где никогда не говорили о вере, ничего о ней не знали.

Некоторые мои знакомые в то время активно воцерковлялись, но, видя их фанатизм, жестокость к собственным детям, я твердо решил, что уж в православный храм точно не пойду. Мимолетные встречи со священниками только укрепили меня в этом решении.

Заходил в католические и протестантские храмы, все показалось очень благостным, но душу не трогало. И вот года два я буквально изнывал - уже понимал, что Бог есть, искал встречи со Христом, а в храм не ходил. Похожие душевные метания были у одного моего товарища - он, правда, уже ходил в разные храмы, даже беседовал иногда со священниками, но формально - не решался им довериться.

Человек, который знает Бога

Однажды он пришел ко мне и говорит: «Знаешь, я слышал, что есть очень хороший священник». И мы, ничего не предполагая, пошли в храм Рождества Иоанна Предтечи на Пресне. Там я впервые увидел отца Георгия и как только увидел, почувствовал, что этот священник не будет меня ни мучить, ни подавлять. А самое главное - я понял, что это человек, который знает Бога. Даже не хочу анализировать, как, по каким признакам, но почувствовал.

После этого стал иногда бывать на службах, просто приходить в храм, он мне давал книги - жития святых, . Тогда религиозную литературу купить было негде. Через какое-то время я сказал отцу Георгию, что хочу креститься. Он посоветовал не спешить, подумать, побольше походить на службы, внимательней слушать проповеди.

Примерно через полгода я вновь сказал ему, что хочу креститься. Отец Георгий спросил, почему, я объяснил, и он сказал: «Ну, тогда обязательно надо». Крестился и так немедленно проникся верой, что стал сразу выполнять все правила без малейших поблажек - считал, что иначе будет нечестно. Переусердствовал, как часто бывает с , и почувствовал, что меня это придавливает и вот-вот раздавит. Несколько месяцев вообще не ходил в храм, но душа тосковала, и я вновь пришел и честно рассказал отцу Георгию, как ревностен был поначалу и как быстро выдохся. «Ты что? Никогда не торопись, потихоньку надо. Это же великое», - объяснил он мне мою ошибку.

С той поры я уже старался не допускать самодеятельности в духовной жизни. Через три или четыре года - сейчас уж точно не помню - я ходил каждую субботу на всенощную и каждое воскресенье на литургию не потому, что положено, а потому, что это стало внутренней потребностью. Мне не приходилось себя принуждать, я с нетерпением ждал субботы.

Не значит, что в жизни все пошло гладко - так не бывает. У меня были всевозможные преткновения, многие из которых казались тупиками, и каждый раз отец Георгий помогал мне понять причины, правильно отнестись к ситуации. Он никогда не указывал, как поступить, но делился собственным жизненным опытом и, опираясь на него, говорил, как бы он мог поступить в аналогичной ситуации.

Потом уже я узнал, что там, где нет свободы, нет и любви, что невольник - не богомольник, что добро, сделанное насильно, есть зло. Такие вещи проще понять через человеческие отношения. Вот я это понял, общаясь с отцом Георгием. Он никогда не посягает на свободу другого человека. У него я потихонечку учился исповеди.

- Наверное, вы не сразу решили стать священником?

Сначала я об этом и не думал - работал в институте, писал диссертацию. В 1990 году отца Георгия назначили настоятелем храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыно. Когда его только рукополагали в храме Рождества Иоанна Предтечи на Пресне, он спросил, сколько ему придется там служить. сказал, что если 20 лет прослужит, уже и не переведут.

Но жизнь изменилась, стали восстанавливаться храмы, и через 23 года отца Георгия перевели в храм, разрушенный до основанья. Ну и мы, его чада, пришли за ним, расчищали храм, совершали в нем молебны. А отслужив там первую литургию (примерно через месяц), отец Георгий предложил мне стать диаконом. «Посоветуйся с домашними», - сказал он. Опять же речи не было ни о каком принуждении.

Жена и дети не возражали, я только спросил его, можно ли мне будет пять дней работать, а по субботам-воскресеньям служить. Отец Георгий ответил, что можно, и через два месяца, в декабре 1990 года, меня рукоположили в диаконы. В семинарии я не учился (позже окончил ее заочно), службу не знал… Два месяца до рукоположения я алтарничал, но одно дело слушать, а другое - служить самому. Очень тяжело мне было, путался.

Прослужил я три месяца, и отец Георгий сказал, что ему нужен второй священник. А мне казалось, что диакон больше помогает. «Вы не хотите, чтобы я был диаконом?», - спросил я. «Нет, почему, если не хочешь быть священником, не надо», - ответил он. Я не то что не хотел, мне просто в голову не приходило - это же не просто служить надо, но и таинства совершать, требы.

Я уж не говорю об исповеди, но даже причастить болящего на дому - целое искусство, которому я учился у отца Георгия. Несколько раз ходил вместе с ним, он мне показывал, куда что ставится, как моется. Те, кто вырос в семье священника, с детства это видели, и даже, наверное, не замечали, как это трудно - автоматически всему учились.

А мне было очень трудно. Боялся в чем-либо ошибиться, но не ошибаться не мог. В мае 1991 года меня рукоположили в священники, на следующий день я на работе написал заявление об увольнении. Целиком погрузился в служение. Года три мне потребовалось, чтобы все более-менее освоить и хотя бы не портить ни службу, ни таинства.

Вы помните, как именно в те годы все стремительно менялось в стране, а спросите меня - я вам не расскажу. У меня эти годы выпали, я тогда не читал газет, не следил за новостями, ничего не слышал и не видел вокруг себя. Жил службой, учился на ходу. Конечно, без поддержки отца Георгия так быстро ее не освоил бы.

Разбудить душу человека

А если бы вы отказались стать диаконом, сказали отцу Георгию, что веруете в Бога, но хотите заниматься наукой, да и жена не готова быть матушкой, это что-то изменило бы в ваших отношениях. Допускаете ли вы, что он стал бы на вас давить?

Исключено. За почти тридцать лет знакомства отец Георгий никогда не ставил меня перед фактом, он всегда давал мне свободу выбора. Насколько я понимаю, не только мне, но любому человеку, обращавшемуся к нему за советом. Этот его принцип помог мне в первые годы священнического служения. Молодой (не по возрасту, а по сроку служения) священник всегда рискует наломать дров - духовного опыта нет, жизненного тоже не всегда достаточно, а люди не только грехи исповедуют, но и совета спрашивают, а ситуации у многих очень сложные, проблемы большие.

Я всегда, если у меня было малейшее сомнение, что я могу что-то путное посоветовать человеку в его ситуации, подходил с ним к отцу Георгию - так мы договорились сразу после моего рукоположения, и это продолжалось не один год.

Кроме того, по примеру отца Георгия я вообще не злоупотреблял советами. Некоторые священники, знаю, считают, что каждому исповеданному греху надо прямо на исповеди дать оценку и тут же что-то посоветовать кающемуся.

Это распространенная практика, но я не уверен, что правильная. Мне кажется, чаще гораздо важнее просто выслушать человека. Цель священника - разбудить душу человека, чтобы она научилась видеть, знать, понимать.

Если совесть пробуждается, лучше нее никто не подскажет человеку, в чем греховность его поступка, как не повторить этот грех. Можно что-то посоветовать, когда спрашивают, но не надо вставать в позу учителя и навязывать свои советы.

- Этому тоже вас научил отец Георгий?

Безусловно. Он с самого начала мне объяснял: «Ты сначала расскажи человеку о Боге, о вере, помоги ему полюбить Церковь. Потом уже можно будет ему на что-то указывать, что-то разрешать или не разрешать. Пока же человек не обрел это сокровище, мы ему своими поучениями можем только усложнить жизнь».

Помогает только любовь и доверие

Первые лет пять, когда храм восстанавливался, мы, священники, практически жили там. Была у нас одна комната на всех, где мы отдыхали и обычно ночевать оставались - редко домой уходили. В минуты отдыха, чаще по вечерам, подолгу беседовали. Никогда отец Георгий не говорил о политике, еще о чем-то сиюминутном. Говорил он о Церкви, потому что в ней смысл его жизни.

К нему постоянно приходили люди с разными проблемами, хворями, отец Георгий всегда был для всех доступен, внимательно выслушивал, проживал с каждым его ситуацию. И потом нам объяснял, в каких ситуациях он говорил с человеком строже, а в каких, наоборот, мягче, и почему. Пересказать все это невозможно, но суть в том, что иногда человек действительно немощен и нуждается только в милости, снисхождении, а иногда он сам себя распускает, и тогда его надо встряхнуть, мобилизовать. Почувствовать, что полезней для конкретного человека, помогает только любовь и доверие к нему.

Эти годы тесного общения стали для меня настоящей пастырской школой. С тех пор я очень редко сталкивался с незнакомыми случаями - страсти у нас у всех похожие. И тогда же я понял, что основа нашей жизни - покаяние. Если человек настроен покаянно, сокрушенно и смиренно, ему ничего не страшно, даже ошибки. Ведь не злодеи приходят в храм. Да, мы горды, упорны, самолюбивы и самонадеянны, но в храм идем именно для того, чтобы преодолеть это, отказаться от своих грехов. И когда человек так настроен, его ошибки не приводят к катастрофам, не дают страстям вырасти в пороки.

Жить по средствам

Еще только начиная воцерковляться, я купил самиздатовскую книгу (достать духовную литературу тогда было непросто). Спросил отца Георгия, как надо читать эту книгу, а он сказал: «Отложи лет на десять, потом прочитаешь». Я так и поступил. Через десять лет уже понял, какие страницы там написаны для монахов, а какие - для мирян. А без опыта церковной жизни это понять невозможно.

Жизнь вне Церкви не учит ни ответственности, ни рассудительности. Только регулярно исповедуясь с сердцем сокрушенным и смиренным, мы потихонечку учимся быть ответственными за свои слова и даже за каждое движение. Тогда уже можно вкушать твердую пищу - аскетическую литературу. Понять, твердая пища человеку нужна или молоко, помогает только духовное зрение. У отца Георгия это зрение есть.

При этом у него нет презрения к «молоку». Действительно глубоко понимающий, принявший сердцем святоотеческую литературу, отец Георгий любит и хорошую художественную литературу, классическую музыку, романсы. А ведь иногда от людей с куда меньшим духовным опытом приходится слышать, что светская культура нужна только немощным, а человеку по-настоящему духовному она неинтересна.

Человек состоит из духа, души и тела. Дух, безусловно, первичен, но и тело, и душу тоже надо питать качественной пищей. Лучшие произведения светской культуры развивают наши чувства, ум. А мудрость, которая приходит с духовным опытом, помогает выбрать правильные пропорции между душевным и духовным. Отношение же к душевному и телесному исключительно как к помехе в духовной жизни характерно скорее для восточных религий.

Очень легко в уме решить, что православно, а что нет. Гораздо труднее честно посмотреть, чем живешь ты сам. А если посмотришь, окажется, что даже во время чтения молитвенного правила процентов 90 времени не с Богом беседуешь, а думаешь о земных делах, о том, как «правильно», то есть с выгодой для себя, выстроить отношения с людьми. И при этом берешься судить других с высоты своей «духовности».

Человек должен жить по средствам. Это касается не только материальной жизни, но и духовной. Но если сколько денег у нас в кошельке, на карточке или в заначке, когда получать зарплату или пенсию, мы всегда знаем, то свой духовный уровень часто преувеличиваем, в результате чего начинаем сами жить не по средствам и от других того же требовать. Вот отец Георгий всегда жил по средствам и другим помогал найти свою меру.

Доступный для всех

Наверное, и поэтому ему доверяли творческие люди. Среди его духовных чад были Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, переводчик Николай Любимов, многие другие. При этом он доступен всегда и для всех - любой человек может в субботу на всенощной подойти к нему на исповедь. А я знаю случаи, когда настоятели только «избранных» исповедуют, и то чуть ли не по записи.

Вы удивляетесь тому, что естественно. И я, увы, вас понимаю. Мы отвыкли от нормы, нормальное отношение к людям стало нудиться. А грех прост. Поэтому у людей, которые не понимают своей души, не следят за собой, проявляются такие страсти. Не потому, что люди плохие - люди нормальные, просто в суете дел, часто нужных и важных, им не до познания себя.

Назначают такого человека руководителем - иногда заслуженно, - и сразу он обрастает охраной, становится недоступен. Так, к сожалению, бывает не только в светской жизни, но и в Церкви. Но вы правильно заметили, что этого абсолютно нет у отца Георгия. Потому что для него вера и жизнь неразрывны.

В те годы, когда мы жили в храме и подолгу беседовали, он рассказал мне о своей жизни. Он родился в 1937 году в обычной рабочей советской семье. Сейчас даже трудно представить, какое это страшное время было. Я сейчас даже не о репрессиях говорю, а о крайней нужде: война, голод, потом послевоенная разруха и тоже голод - дети годами не могли насытиться.

Жизнь, которая собирает всех

Во многих жизнеописаниях подвижников читаешь: благочестивая семья, отец и дед священники и т. д. А отец Георгий рос в семье, далекой от веры, от Церкви, и его пример меня даже больше убеждает. Бог действительно ему в сердце постучался, и он услышал этот стук, пошел в семинарию в тяжелые для Церкви времена - хрущевских гонений. Ему пытались помешать, строили козни, вызывали, даже ссылкой грозили. Он ответил: «Ну, хоть год, может быть, удастся послужить, а потом ссылайте».

И еще он рассказывал, что когда после семинарии поступил в академию, увидел, что предметы те же самые, только более углубленно их изучают. Поскольку в семинарии он учился хорошо, теорию знал, и решил, что теперь надо постараться не только информацию усваивать, но научиться жить по этим правильным словам.

Уже в своей священнической практике я убедился, что когда человек прилагает усилия не из гордости, не из принципа, не из желания самоутвердиться, а потому, что ему нравится вера, Бог такому человеку очень многое дает. Отец Георгий полюбил веру, захотел раскрыть в себе всю ее глубину и широту, и, мне кажется, к моменту окончания академии он обрел ту мудрость, которую многие обретают только к концу своего служения.

И как только он пришел в храм Рождества Иоанна Предтечи, народ это почувствовал и потянулся к нему, хотя был он еще молодым человеком. Кто хотел научиться покаянию, шел к отцу Георгию, который и после службы оставался и подолгу беседовал с каждым приходящим наедине. Беседовал в каморках - в советское время эти беседы грозили неприятностями. Я еще застал то время. Сразу почувствовал, что это человек, посвятивший себя Богу и людям.

Приходили к нему как интеллектуалы, так и совсем простые люди. Именно тогда я понял, почему Церковь кафолическая, всемирная. С тех пор я веру воспринимаю не как интеллектуальную забаву или идеологическую игру, а как естественную жизнь, которая собирает всех.

Беседовал Леонид Виноградов

Отец Георгий Кочетков – выдающийся священник Русской православной церкви Московского Патриархата, известный миссионер, приведший в церковь более пятнадцати тысяч человек, талантливый проповедник, основатель Преображенского содружества малых православных братств (ПСМБ), богослов, литургист, создатель целостной системы оглашения (катехизации), создатель и ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института (СФИ). Отец Георгий является автором большого числа статей и книг по сакраментологии, миссиологии, катехетике и др. богословским дисциплинам. О. Георгий является сторонником переводов богослужебных текстов, он – автор семи томов переводов православного богослужения на современный церковный русский язык.

Отец Георгий Кочетков – действующий священник РПЦ. Более пятнадцати лет по воскресным дням и праздникам он служит в Новодевичьем монастыре в Москве. Помимо этого, о. Георгий служит праздничные синаксарные богослужения в часовне Культурно-просветительского центра «Преображение», а также часовне СФИ.

Детство. Светское образование

Юрий Серафимович Кочетков родился 5 октября 1950 года. Его крестили с именем Георгий, когда ему было десять лет. Веру, по словам о. Георгия, он обрел еще во время учебы в школе: пришел к христианству через искусство эпохи Возрождения. Он хорошо учился, а также охотно делился тем, что знает, поэтому еще учась в 7-м классе, он уже водил своих одноклассников на экскурсии по храмам Кремля. В школьные же годы Георгий впервые прочел Священное Писание.

В 1972 г. будущий священник Георгий Кочетков заканчивает общеэкономический факультет Института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. Затем поступает в аспирантуру, но кандидатскую работу не защищает, т.к. поступает в Ленинградскую духовную академию (ЛДА). При этом полный семинарский курс сдает экстерном (28 экзаменов).

Рукоположение. Храмы. Духовное образование

С конца 70-ых годов известный священник отец лично готовил Георгия Кочеткова к принятию священнического сана. В 1983 г. архиепископ Выборгский Кирилл (ныне патриарх Московский и всея Руси) рукополагает его в дьяконы, после чего его вскоре должны были рукоположить во пресвитеры. Но этого не случилось из-за запрета уполномоченного Совета по делам религий. Отец Георгий сможет принять священнический сан только спустя шесть лет. Во пресвитеры его рукоположит митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в Успенском храме Новодевичьего монастыря 24 сентября 1989 года.

В конце 80-ых годов отец Георгий служил настоятелем Троицкого храма в г. Электроугли (Московская область), затем – с 1990 по 1994 год – он был настоятелем Владимирского собора бывшего Сретенского монастыря в Москве, который был передан РПЦ по просьбе о. Георгия и его прихожан. Духовные чада отца Георгия помогали восстанавливать храм.

В августе 1990 года из числа тех, кто проходил катехизацию у о. Георгия Кочеткова рождается Преображенское братство. В сентябре того же года возникает инициативная группа братчиков во главе с о. Георгием – православное просветительско-благотворительное братство «Сретение». Именно эта группа ходатайствует о передаче Русской церкви храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках. Отец Георгий становится его настоятелем – вплоть до 1997 г.

Во время учебы в ЛДА, с 1980 по 1983 гг., о. Георгий – патриарший стипендиат и иподьякон ректора академии архиепископа Выборгского Кирилла (Гундяева). Но блестящего студента отчисляют с последнего курса из-за миссионерской и катехизической деятельности (этому также поспособствовал уполномоченный из Совета по делам религий). После чего отец Георгий только в 1990 году смог завершить свое духовное образование, окончив Московскую духовную академию. В 1993 г. он успешно защищает магистерскую (кандидатскую) диссертацию в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. Тема работы – «Таинственное введение в православную катехетику». Благословение на защиту получает от патриарха Московского и всея Руси Алексия II.

Миссионер. Катехизатор

Благодаря отцу Георгию – его глубокому интересу к каждому человеку, свидетельству о вере, совместным поездкам по духовным местам и совместным походам в храм – многие люди приходили к желанию креститься. В 1971 году еще у Юрия Кочеткова появился первый крестник – . С конца 1970-х катехизация уже ведется регулярно в больших группах в помещениях, предоставленных священником Аркадием Шатовым (ныне – епископ Пантелеимон).

Со временем отец Георгий создает систему оглашения, которая опирается на святоотеческую традицию. Эта система оглашения на сегодняшней день является наиболее целостной и полной в Русской православной церкви. Ежегодно несколько сотен человек проходят и завершают длительное оглашение, после которого, как правило, становятся активными мирянами Русской православной церкви.

Ректор СФИ

Еще в 1980-ые годы, о. Георгий думал о создании духовной школы. Первые двенадцать учеников начали учиться в созданной им Высшей Христианской Школе в 1988 году. Сегодня СФИ является аккредитованным вузом, имеющим государственную и церковную лицензии. Подробнее об СФИ смотрите на сайте www.sfi.ru .

Перевод богослужений на русский язык

Со времен учебы в ЛДА отец Георгий ведет работу по русификации и переводу на русский язык литургических текстов. Переведенные им молитвы использовал владыка Кирилл, ректор ЛДА, в 1980-е годы, читая их над оглашаемыми.

Усилиями отца Георгия мы можем прочесть и услышать на русском языке основной корпус неизменяемых текстов православного богослужения: .

Критика. Гонения

Отец Георгий за активную церковную деятельность не раз подвергался разной критике, а также клевете и гонениям. О. Георгия и Преображенское братство ложно обвиняли в сектантстве, ересях, избиении священника, непослушании иерархии, неообновленчестве и модернизме. В некоторых епархиях членов Братства безосновательно отлучали от причастия, пытались запретить оглашение, требовали «покаяться» и отречься от своего духовного отца, организовывали травлю в СМИ и без объяснения причин отказывали в участии в церковных мероприятиях.

Многие обвинения со временем отпали сами собой. То, в чем раньше Братство и о. Георгия обвиняли (катехизация, общинная жизнь, регулярное причастие), сейчас становится общецерковной нормой или, по крайней мере, многими признается таковой. Тем не менее, есть люди, продолжающие тиражировать беспочвенные обвинения.

Преображенское братство

Одно из основных направлений служения отца Георгия связано с собиранием общин и братств. С момента основания Преображенского содружества малых православных братств (Преображение, 1990 г.) отец Георгий Кочетков является его духовным попечителем.

Аккаунт священника Георгия Кочеткова в Facebook