Статья 431.2 гк рф в договоре образец. Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ). Заверение должно быть письменным

08.03.2020

Несмотря на то, что положения гражданского законодательства РФ о заверении об обстоятельствах () относительно недавно появились в правовой плоскости, данные правила пользуются широкой популярностью в деловом сообществе. Объясняется это, прежде всего, тем, что они позволяют минимизировать риски одной из сторон при недобросовестном поведении другого участника (других участников), а также в случае, когда лицо ограничено во времени и не успевает убедиться в правомерности заявляемой противоположной стороной информацией, имеющей основополагающее значение при принятии решения о заключении, исполнении или прекращении договора.

Так, какие же аспекты института заверения об обстоятельствах следует помнить, при его использовании?

Во-первых, законодатель не устанавливает требования к форме выражения заверений. Поэтому они могут быть изложены как в документе, который подписывается несколькими участниками (договоре, протоколе и т.д.), так и в исходящем непосредственно от стороны, гарантирующей наличие юридически значимого обстоятельства (письмо с предложением о сотрудничестве, переписка об условиях исполнения и т.д.) (). Важно, чтобы форма высказывания заверений позволяла определить от кого они исходят, их условия и удостовериться в подлинности их выдачи.

Во-вторых, следует учитывать последовательность оформления "бумаг", содержащих подтверждение о тех или иных моментах. Например, если изначально заверения были прописаны в протоколах на стадии переговоров, которые впоследствии при подписании договора были признаны сторонами утратившими силу, то представляется, что вряд ли участник сделки, поверивший в приведенные ранее недостоверные гарантии, сможет ссылаться на них при защите своих интересов. Чтобы избежать таких неблагоприятных последствий, следует зеркально отражать в договоре все заверения контрагента, озвученные на преддоговорном этапе и имеющие существенное значение.

В-третьих, помимо императивного правила о возможности взыскания с контрагента, давшего заверения недостоверного характера об обстоятельствах, сыгравших решающую роль для заключения, исполнения или прекращения договора, убытков, причиненных такими действиями, стороны могут предусмотреть иное последствие. В частности, законодатель наделяет правом вместо механизма возмещения убытков установить в договоре ответственность в виде уплаты неустойки (). Поскольку в законодательстве РФ отсутствуют какие-либо предписания на этот счет, то в соглашении можно прописывать, как единый размер неустойки за нарушение любого из приведенных участником заверения, так и различный для каждого в отдельности.

В-четвертых, одновременно с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки сторона, "пострадавшая" вследствие недостоверного заверения контрагента, может отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон (). Данная норма носит диспозитивный характер, поэтому участники вправе при достижении соответствующего взаимного согласия либо исключить ее применение, либо установить отличное от указанного правила условие (например, ограничить действие этого правомочия, назвав определенные случаи) ().

В-пятых, заверение лица относительно отказа от права на односторонний отказ от договора, прямо предусмотренного в нем, не является заверением об обстоятельствах по смыслу п. 1 ст. 431.2 ГК РФ ().

В-шестых, по общему правилу контрагент, высказавший недостоверные заверения, может быть привлечен к ответственности только тогда, когда противоположная сторона докажет, что он знал о ее намерении полагаться на них, или имел разумные основания исходить из такого предположения.Однако, в отношениях, связанных с осуществлением предпринимательской деятельности, корпоративным договором, договором об отчуждении долей, акций в уставном капитале хозяйствующего общества презюмируется обратное, если иное не установлено соглашением участников гражданского оборота. (). Поскольку норма диспозитивная и процесс доказывания об осведомленности относительно выше обозначенного обстоятельства сопряжен с определенными сложностями, лицу, которому "выдаются" гарантии, следует не допускать в такого рода договорах оговорок, исключающих применение данного положения либо устанавливающего условие о необходимости достоверности гарантий, при недоказанности иного.

В-седьмых, институт заверения об обстоятельствах введен в действие с 1 июня 2015 года (п. 1 ст. 2 Федерального закона от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ ). По правоотношениям, возникшим до вступления в силу названного закона, правила применяются к тем правам и обязанностям, которые возникнут после дня вступления в силу ().

Резюмируя вышеизложенное, хотелось бы отметить, что институт заверения об обстоятельствах регламентируется достаточным количеством диспозитивных норм, позволяющих перетягивать "чашу весов" в нужную сторону. Поэтому следует более аккуратно относиться как преддоговорным, так и договорным гарантирующим высказываниям.

Гражданский кодекс Российской Федерации:

Статья 431.2 ГК РФ. Заверения об обстоятельствах

1. Сторона, которая при заключении договора либо до или после его заключения дала другой стороне недостоверные заверения об обстоятельствах, имеющих значение для заключения договора, его исполнения или прекращения (в том числе относящихся к предмету договора, полномочиям на его заключение, соответствию договора применимому к нему праву, наличию необходимых лицензий и разрешений, своему финансовому состоянию либо относящихся к третьему лицу), обязана возместить другой стороне по ее требованию убытки, причиненные недостоверностью таких заверений, или уплатить предусмотренную договором неустойку.

Признание договора незаключенным или недействительным само по себе не препятствует наступлению последствий, предусмотренных абзацем первым настоящего пункта.

Предусмотренная настоящей статьей ответственность наступает, если сторона, предоставившая недостоверные заверения, исходила из того, что другая сторона будет полагаться на них, или имела разумные основания исходить из такого предположения.

2. Сторона, полагавшаяся на недостоверные заверения контрагента, имеющие для нее существенное значение, наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также вправе отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

3. Сторона, заключившая договор под влиянием обмана или существенного заблуждения, вызванного недостоверными заверениями, данными другой стороной, вправе вместо отказа от договора (пункт 2 настоящей статьи) требовать признания договора недействительным (статьи 179 и ).

4. Последствия, предусмотренные пунктами 1 и 2 настоящей статьи, применяются к стороне, давшей недостоверные заверения при осуществлении предпринимательской деятельности, а равно и в связи с корпоративным договором либо договором об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, независимо от того, было ли ей известно о недостоверности таких заверений, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

В случаях, предусмотренных абзацем первым настоящего пункта, предполагается, что сторона, предоставившая недостоверные заверения, знала, что другая сторона будет полагаться на такие заверения.

Вернуться к оглавлению документа: Гражданский кодекс РФ Часть 1 в действующей редакции

Комментарии к статье 431.2 ГК РФ, судебная практика применения

Последствия предоставления недостоверного заверения об обстоятельствах

Последствия предоставления недостоверного заверения об обстоятельствах при осуществлении предпринимательской деятельности

Если заверение предоставлено лицом при осуществлении предпринимательской деятельности или в связи с корпоративным договором или договором об отчуждении акций (долей в уставном капитале) хозяйственного общества, то в случае недостоверности заверения последствия, предусмотренные пунктами 1 и 2 статьи 431.2 ГК РФ, применяются к предоставившему заверение лицу независимо от того, было ли ему известно о недостоверности таких заверений (независимо от вины), если иное не предусмотрено соглашением сторон.

Предполагается, что лицо, предоставившее заверение, исходило из того, что другая сторона будет на него полагаться.

Отказ от договора в случае предоставления недостоверного заверения об обстоятельствах

При недостоверности предоставленного стороной договора заверения другая сторона, полагавшаяся на имеющее для нее существенное значение заверение, наряду с применением указанных в статье 431.2 ГК РФ мер ответственности, вправе отказаться от договора (статьи 310 и 450.1 ГК РФ), если иное не предусмотрено соглашением сторон (пункт 2 статьи 431.2 ГК РФ).

Ограничение ответственности лица, предоставившего заверение

Ответственность лица, предоставившего заверение, может быть ограничена в пределах, установленных пунктом 4 статьи 401 ГК РФ . Равным образом в указанных пределах может быть ограничено право на односторонний отказ от договора в связи с недостоверностью заверения.

Возможность признания заверения недействительным

При наличии соответствующих оснований заверение может быть признано недействительным применительно к правилам § 2 главы 9

Гражданский кодекс РФ, наряду с принятыми в соответствии с ним федеральными законами, является основным источником гражданского законодательства в Российской Федерации. Нормы гражданского права, содержащиеся в других нормативно правовых актах, не могут противоречить Гражданскому кодексу. Гражданский кодекс РФ, работа над которым началась в конце 1992 г., и первоначально шла параллельно с работой над российской Конституцией 1993 г. - сводный закон, состоящий из четырех частей. В связи с огромным объемом материала, требовавшего включения в Гражданский кодекс, было принято решение принимать его по частям.

Первая часть Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 января 1995 г., (за исключением отдельных положений), включает в себя три из семи разделов кодекса (раздел I «Общие положения», раздел II «Право собственности и другие вещные права», раздел III «Общая часть обязательственного права»). В данной части Гражданского кодекса РФ, содержатся основополагающие нормы гражданского права и его терминология (о предмете и общих началах гражданского права, статусе его субъектов (физических и юридических лиц)), объектах гражданского права (различных видах имущества и имущественных прав), сделках, представительстве, исковой давности, праве собственности, а также об общих началах обязательственного права.

Вторая часть Гражданского кодекса РФ, являющаяся продолжением и дополнением части первой, ведена в действие с 1 марта 1996 г. Она полностью посвящена разделу IV кодекса «Отдельные виды обязательств». Основываясь на общих началах нового гражданского права России, закрепленных в Конституции 1993 г. и части первой Гражданского кодекса, часть вторая устанавливает развернутую систему норм об отдельных обязательствах и договорах, обязательствах из причинения вреда (деликтах) и неосновательном обогащении. По своему содержанию и значению часть вторая Гражданского кодекса РФ - крупный этап в создании нового гражданского законодательства Российской Федерации.

Третья часть Гражданского кодекса РФ включает в себя раздел V «Наследственное право» и раздел VI «Международное частное право». По сравнению с законодательством, действовавшим до введения в действие 01 марта 2002 г. части третьей Гражданского кодекса РФ, серьезные изменения претерпели нормы о наследовании: добавлены новые формы завещаний, расширен круг наследников, а также круг объектов, которые могут переходить в порядке наследственного преемства; введены подробные нормы, касающихся охраны наследства и управления им. Раздел VI Гражданского кодекса посвященный регулированию гражданско-правовых отношений, осложненных иностранным элементом, представляет собой кодификацию норм международного частного права. Данный раздел, в частности, содержит нормы о квалификации юридических понятий при определении применимого права, о применении права страны с множественностью правовых систем, о взаимности, обратной отсылке, установлении содержания норм иностранного права.

Четвертая часть Гражданского кодекса (введена в действие с 1 января 2008г.), полностью состоит из раздела VII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации». Её структура включает в себя общие положения - нормы, которые относятся ко всем видам результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации или к значительному числу их видов. Включение в состав Гражданского кодекса РФ норм о правах на интеллектуальную собственность позволило лучше скоординировать эти нормы с общими нормами гражданского права, а также унифицировать используемую в сфере интеллектуальной собственности терминологию. Принятие четвертой части Гражданского кодекса РФ завершило кодификацию отечественного гражданского законодательства.

Гражданский кодекс РФ прошел проверку временем и обширной практикой применения, однако, экономические правонарушения, часто совершающиеся под прикрытием норм гражданского права, выявили недостаточную завершенность в законе ряда классических гражданско-правовых институтов, таких как недействительность сделок, создание, реорганизация и ликвидация юридических лиц, уступка требований и перевод долга, залог и др., что обусловило необходимость внесения в Гражданский кодекс РФ ряда изменений системного характера. Как было отмечено одним из инициаторов внесения таких изменений, Президентом РФ Д.А. Медведевым, «Сложившаяся система нуждается не в переустройстве, коренном изменении, … а в совершенствовании, раскрытии ее потенциала и выработке механизмов реализации. Гражданский кодекс уже стал и должен оставаться основой становления и развития в государстве цивилизованных рыночных отношений, эффективным механизмом защиты всех форм собственности, а также прав и законных интересов граждан и юридических лиц. Кодекс не требует коренных изменений, но дальнейшее совершенствование гражданского законодательства необходимо…» <1>.

18 июля 2008 г. был издан Указ Президента РФ N 1108 «О совершенствовании Гражданского кодекса Российской Федерации», в котором была поставлена задача разработки концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации. 7 октября 2009 г. Концепция была одобрена решением Совета по кодификации и совершенствованию российского законодательства и подписана Президентом РФ.

________
<1> См.: Медведев Д.А. Гражданский кодекс России - его роль в развитии рыночной экономики и создании правового государства // Вестник гражданского права. 2007. N 2. Т.7.

с 1 июня 2015 года в Гражданском кодексе РФ появились две новые статьи. Статья 431.2 ГК ввела законодательное регулирование заверений о фактических обстоятельствах, а ст.406.1 ГК - об условиях о возмещении потерь.

Статья 431.2. Заверения об обстоятельствах

Признание договора незаключенным или недействительным само по себе не препятствует наступлению последствий, предусмотренных настоящего пункта.

3. Сторона, заключившая договор под влиянием обмана или существенного заблуждения, вызванного недостоверными заверениями, данными другой стороной, вправе вместо отказа от договора ( настоящей статьи) требовать признания договора недействительным (статьи 179 и 178).

4. Последствия, предусмотренные и настоящей статьи, применяются к стороне, давшей недостоверные заверения при осуществлении предпринимательской деятельности, а равно и в связи с корпоративным договором либо договором об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, независимо от того, было ли ей известно о недостоверности таких заверений, если иное не предусмотрено соглашением сторон.

Оправдано ли оспаривание сделки, совершенной в результате обмана? Безусловно. Но всегда ли жертва заинтересована в аннуляции такого договора? Очевидно, что нет. Во многих случаях договор мог быть давно исполнен к моменту выяснения ложности предоставленных заверений и возникновения у жертвы соответствующих неблагоприятных последствий. В ряде других случаев аннуляция договора просто не входит в интересы жертвы. Обман мог не быть столь существенен, чтобы подорвать интерес к сделке в целом. Жертва может и часто имеет сильный интерес в сохранении договора, несмотря на всплывший обман. В то же время обман мог причинить жертве, полагавшейся на полученную информацию, убытки. И здесь встает вопрос о том, что было бы справедливо и целесообразно возместить эти убытки за счет обманщика. Никто, собственно, против логичности такого решения обычно не возражает.

Ответственность обманщика за убытки, наступающая и тогда, когда сделка не аннулируется, абсолютно необходимое правовое решение, которое будет способствовать превенции обмана при переговорах и заключении договора. Должна быть обеспечена неотвратимость наказания обманщика. Нередко обманщик понимает, что жертва вряд ли будет заинтересована в оспаривании договора, и при действовавшей до 1 июня 2015 года редакции мог быть уверен, что иск об убытках ему не грозит (так как по ст.179 ГК взыскание убытков было неотъемлемым элементом оспаривания договора). При появлении же в праве возможности привлечения обманщика к ответственности за предоставление ложной информации отдельно от оспаривания сделки такой недобросовестный расчет не срабатывает.

Необходимость признания самостоятельного, не сопрягаемого с оспариванием договора права жертвы обмана требовать возмещения убытков, возникших в результате сообщения ложной информации, широко признана в зарубежном праве. Так, в Модельных правилах европейского частного права (DCFR) помимо права на оспаривание сделки, совершенной в результате обмана, прямо предусматривается отдельная статья, дающая жертве обмана самостоятельное право на взыскание с контрагента убытков, возникших в связи с предоставлением им недостоверной информации при ведении переговоров. Такое право может быть согласно этим Правилам реализовано и в случаях, когда сделка не оспаривается (ст.II.-7:204 DCFR). Собственно говоря, эта норма DCFR и стала своего рода источником вдохновения для разработки ст.431.2 ГК РФ.

По сути, ст.431.2 ГК РФ, вступившая в силу с 1 июня 2015 года, реализует именно эту задачу выделения права на взыскание убытков в случае обмана в качестве самостоятельного средства защиты, которое можно применять и без оспаривания сделки. Этот же режим ответственности может применяться и тогда, когда сделка аннулируется по иным, нежели ст.179 ГК, основаниям (например, крупная сделка, сделка, совершенная с нарушением ограничением полномочий директора, и т.п.).

Применение в этих целях классической формы ответственности за нарушение договорного обязательства (убытки по ст.393 ГК) для тех заверений, которые не являются заверениями в отношении отчуждаемого актива, представлялась законодателю невозможной. И, действительно, ст.393 ГК говорит об ответственности за нарушение обязательства. А последнее есть относительное правоотношение, в котором должник обязуется делать что-то в будущем или не делать. На этот счет имеется прямо закрепленная в ГК дефиниция обязательства (ст.307 ГК). В случаях, когда предоставляется ложная информация о фактических обстоятельствах, имевших место в прошлом или присутствующих в момент предоставления такой информации, говорить об обязательстве в контексте российского законодательства не приходится. Исключением является описанный выше случай предоставления заверений продавца в отношении актива, являющегося объектом отчуждения, или предприятия, акции (доля) которого отчуждаются.

В принципе, функцию обоснования ответственности за предоставление ложной информации за рамками случаев с заверениями в отношении актива может выполнять и новая ст.434.1 ГК об ответственности за недобросовестное ведение переговоров, паче в ст.434.1 ГК предоставление ложной информации указано в качестве одного из видов недобросовестности при ведении переговоров. Тем не менее, думается, что выведение самостоятельной статьи для регулирования ответственности за предоставление ложных заверений оправдано по следующим основаниям.

Во-первых, ст.434.1 ГК все-таки напрямую регулирует отношения сторон на стадии переговоров. Ложные заверения же могли как быть, так и не быть предметом переговоров. Могут быть ситуации, когда заверения включены в форму проекта некого договора и сторона дает такие заверения лишь в момент подписания договора. В этом плане применение в этих целях статьи об ответственности за недобросовестную практику ведения переговоров не вполне логично.

Во-вторых, сама ст.434.1 ГК предназначена в первую очередь для обоснования ответственности за недобросовестное ведение переговоров в ситуации, когда договор так и не состоялся. В этом плане надо видеть разграничение между ответственностью за убытки при предоставлении ложной информации, упомянутой в ст.434.1 ГК, и ответственностью за ложные заверения по ст.431.2 ГК. В первом случае речь идет о сообщении ложной информации, возникновении убытков у другой стороны и взыскания таких убытков в ситуации, когда из-за вскрытия этой лжи договор так и не был заключен. Например, в начале переговоров в инвестиционном меморандуме потенциальному покупателю были сообщены определенные показатели работы продаваемой компании. Покупатель заинтересовался и начал углубленные переговоры, нанял команду юристов и аудиторов для проведения due diligence и успел потратить несколько миллионов рублей прежде чем узнал, что сообщенная ему изначально информация была ложной. Он выходит из переговоров и обращается в суд с иском о взыскании своих расходов с обманщика по ст.434.1 по правилам о преддоговорной ответственности. Иная ситуация возникает тогда договор был в итоге заключен. Здесь не вполне логичным представляется применение правил о преддоговорной ответственности .

В-третьих, в ряде случаев ложные заверения могут быть предоставлены и после заключения договора. Когда реализуются те или иные права по договору, это происходит нередко на основе той или иной информации, поступающей от другой стороны. Если в ходе исполнения договора поступила ложная информация, в результате чего другая сторона приняла на себе те или иные расходы, было бы справедливо, чтобы лгун понес наказание и возместил убытки. Например, арендатор, пытаясь склонить арендодателя к расторжению договора, сообщает ему о постоянных сбоях в работе арендованного транспортного средства. Арендодатель тратит средства на проведение экспертизы, которая не выявляется каких-либо дефектов и подтверждает, что никаких сбоев в работе оборудования, на самом деле, не было. В итоге рассерженный арендодатель требует от арендатора покрытия его расходов. Ст.431.2 ГК в полной мере эту ситуацию покрывает. В подобного рода ситуациях в принципе невозможно говорить о преддоговорной ответственности.

Так что думается логично предположить следующее разграничение ст.434.1 и ст.431.2 ГК. Если ложная информация предоставляется в ходе переговоров, и договор в итоге так и не был заключен, применяется режим преддоговорной ответственности за недобросовестное ведение переговоров по ст.434.1. Если же договор в итоге был заключен, то, независимо от того, предоставлялись ли ложные заверения до, в момент или после заключения договора, применяется специальная норма ст.431.2 ГК о заверениях об обстоятельствах.

В принципе в отсутствии специальной нормы об ответственности за ложные заверения такой иск можно было бы опереть на общие правила деликтной ответственности. В то же время такая форма обоснования усложнена отсутствием в нашем праве какой-либо ясности в вопросе о возможности взыскании в рамках деликтной ответственности чистых экономических убытков (pure economic loss), то есть убытков, возникающих у жертвы непосредственно в виде тех или иных финансовых потерь в результате поведения делинквента, а не в качестве следствия первичного причинения вреда личности или имуществу жертвы. Классический деликт, который держит в уме любой российский судья, имеет место тогда, когда вред причиняется жизни, здоровью, имуществу или иным абсолютным правам жертвы. Так, в определении деликта ст.1064 ГК говорит о вреде, причиняемом личности или имуществу жертвы. В случае же предоставления ложных заверений объективная сторона правонарушения состоит не в причинении вреда личности или имуществу, а в предоставлении недостоверной информации, провоцирующем возникновение у жертвы определенных финансовых потерь. В принципе разработка проблематики чистых экономических убытков могла бы подтолкнуть наше право к расширению охвата нормы Главы 59 ГК о возмещении вреда, и тогда предоставление ложных заверений могло бы спокойно караться на основании нормы деликтной ответственности. Но законодатель решил ввести специальные нормы об ответственности за предоставление ложной информации и не полагаться на эту туманную перспективу расширения охвата норм о деликте. Туманную, потому что, какой-либо научной активности в вопросах деликтного права в России не наблюдается уже достаточно давно, а вопрос о легализации доктрины чистых экономических убытков является вопросом слишком сложным и глобальным, чтобы между делом решать его в рамках реализации столь узкой задачи как институциализация договорных заверений в российском праве.

Такое решение законодателя, по-моему, достаточно мудрое, так как оно ни коим образом не определяет правовую природу такой ответственности, оставляя этот вопрос для будущих научных разработок. Ничто не мешает нам признать эту ответственность частным случаем деликтной ответственности. В равной степени существует возможность разработки и какой-либо альтернативной теории. По такому же осторожному пути законодатель пошел и в вопросе об ответственности преддоговорной, закрепив ее в специальной норме ст.434.1 и воздержавшись от ответа на теоретический вопрос о деликтной, договорной или гибридной природе такой ответственности.

Остается только добавить, что правом на иск о взыскании убытков, вызванных ложными заверениями, обладает только добросовестный контрагент, который не знал и не мог заведомо знать об их ложности. Если такой контрагент лишь мог знать о ложности заверений в случае, если бы он проявил принятый в обороте стандарт должной заботливости и осмотрительности, этого, на наш взгляд, недостаточно для блокирования иска об убытках, так как иначе важная функция заверений по снижению трансакционных издержек не будет выполняться. Заверения, собственно говоря, и берутся во многом именно для того, чтобы положиться на них вместо проведения собственного дорогостоящего due diligence. Но если будет доказано, что контрагент точно знал о ложности заверений и заведомо не мог не знать об этом, то вряд ли можно признать его разумно полагающимся на такие заверения и добросовестным. Соответственно, в такой ситуации иск об убытках должен отклоняться.

2. Какова природа предоставления заверений? Это сделка? Или предоставление ложных заверений является видом деликта? Оправдано ли признание независимости заверений от действительности договора?

Как уже отмечалось, вопрос о деликтной или гибридной природе ответственности за предоставление ложных договорных заверений, равно как и аналогичный вопрос о природе ответственности преддоговорной по ст.434.1 ГК может вызывать споры. Вопрос требуется дополнительного изучения. Хотелось бы только отметить, что в российском праве значительных различий между деликтной и договорной ответственностью в отличие от права ряда зарубежных стран не наблюдается (нет расхождений в расчете давности, в распределении бремени доказывания и т.п.).

Что касается вопроса о том, является ли предоставление заверений сделкой, то этот вопрос требует дополнительного обсуждения. С одной стороны, если, например, заверения получены в результате обмана, насилия или угрозы, то есть все основания признавать их недействительными, как если бы они были сделками. С другой стороны, нам кажется несколько необычным признание в качестве сделки простого сообщения другой стороне какой-либо информации на стадии переговоров или в ходе исполнения договора.

Наконец, в отношении вопроса об оправданности нормы ст.431.2 ГК, которая выводит, что признание договора недействительным само по себе не порочит данные при его заключении заверения, то данное решение стоит поддержать, но с одним важным уточнением. Как уже отмечалось, заверения могут даваться в отношении правовой судьбы договора, его действительности. Соответственно, было бы логично исходить из того, что если договор признается недействительным (например, в рамках применения правил о крупных сделках) и это вскрывает ложность заверений, то это само по себе не препятствует жертве обмана опереться на включенные в договор заверения о наличии внутренних согласований или отсутствии крупного характера сделки. В то же время в отношении других заверений, не касающихся отсутствия оснований для аннуляции договора (например, заверения в отношении отчуждаемого актива), признание договора недействительным исключает ответственность за ложные заверения.

3. Какие убытки подлежат взысканию при предоставлении ложных заверений? Защищаются ли посредством ответственности за ложные заверения негативный или позитивный интерес? Насколько логично предоставление сторонам права установить договорную неустойку за выявленную ложность заверений?

Насчет установления в договоре неустойки, уплачиваемой на случай выявления ложности заверений, у нас имеются определенные сомнения. Этой нормы не было в тексте проекта, одобренного Госдумой в 2012 году в первом чтении. Она появилась в результате правок ко второму чтению достаточно неожиданно. Безусловно, наличие неустойки упрощает положение жертвы обмана в плане снятия необходимости доказывания убытков. В то же время решение это несколько необычное и в договорной практике нами не встречалось.

Что же касается объема взыскиваемых убытков, то, как представляется, вопрос этот должен решаться в зависимости от типа заверений. Если заверения давались в отношении действительности договора, то признание договора недействительным исключает возможность взыскания позитивного интереса (включая упущенную выгоду от невозможности реализовать задуманное). Все что может жертва в таком случае взыскать, это реальный ущерб, возникший у нее в связи с тем, что она полагалась на договор.

В остальных случаях у нас нет возражений против взыскания всех убытков по модели защиты позитивного интереса. Это, безусловно, касается заверений в отношении актива, так как здесь мы имеем в принципе разновидность договорной ответственности. Но это же, вероятнее всего, касается и заверений в отношении контрагента. Если, например, выясняется, что вопреки заверениям на контрагента распространяются санкции и это блокирует дальнейшее исполнение сделки, то жертва обмана вправе взыскать все убытки (включая упущенную выгоду), которые должны поставить ее в то положение, которое бы имело место, если бы заверения были правдивы.

4. Оправдано ли решение законодателя, предусмотревшего для коммерсантов ответственность и за неумышленную ложность заверений?

Мне кажется, что это решение абсолютно оправдано. В части договорной ответственности коммерсант отвечает даже при отсутствии вины (п.3 ст.401 ГК). В этих условиях с точки зрения системной согласованности правового материала было бы логично, чтобы коммерсант нес аналогичную строгую ответственность и тогда, когда у другой стороны возникают убытки из-за неумышленной лжи (то есть в ситуации, когда лицо, предоставившее заверения, само не знало, что они не соответствуют действительности). Договором стороны могут исключить ответственность за неумышленную ложь, но общим правилом должна являться строгая ответственность. Коммерсант должен тщательно проверять ту информацию, которую он сообщает о себе и иных связанных с ним обстоятельствах контрагенту с целью простимулировать того войти в договор. Милосердие здесь неуместно, так как оборотной ее стороной будет оставление жертвы один на один с собственными убытками. Такое милосердное решение, освобождавшее бы от ответственности при неумышленной лжи, поставило бы реципиента заверений в сложное и ненадежное положение. Он не мог бы заранее исключить отсутствие умысла у другой стороны. Поэтому логично ввести строгую ответственность и тем самым простимулировать лицо, раскрывающее информацию, тщательнее подходить к своим словам и защитить разумные ожидания реципиента таких заверений.

Также логично, что тот же строгий формат ответственности за ложные заверения распространен законом и на те случаи, когда заверения предоставляются пусть и стороной, не являющейся предпринимателем формально, но заключающей корпоративный договор (например, акционерное соглашение) или договор, связанный с отчуждением акций или доли в ООО. В подобных случаях предпринимательский характер договора определяется его предметом, а не статусом стороны.

5. Отграничение ответственности за ложные заверения от договорной ответственности за ненадлежащее качество и пороки в титуле.

Ответ на этот вопрос дан выше (см. п.1)

II. Обязательство по возмещению потерь

1. Была ли потребность во введении ст.406.1 ГК? Какую практическую проблему решает данная новелла? Могли ли аналогичную функцию выполнять какие-то иные правовые институты? Примеры использования условий о возмещении потерь в практике договорной работы.

Практическая потребность во введении в ГК РФ ст.406.1 о возмещении потерь состоит в том, что в коммерческой практике (особенно в практике заключения крупных инвестиционных, корпоративных и иных такого рода сделок) достаточно часто стороны договариваются о распределении рисков возникновения сопутствующих договору потерь. По сути, речь идет об убытках, возникающих у одной из сторон в связи с заключением, исполнением или прекращением договора, но не вытекающих из факта нарушения договорного обязательства другой стороной. По общему правилу такие убытки лежат на том, кто их понес, и не перекладываются на контрагента.

В ряде случаев стороны могут застраховать риск возникновения таких потерь, обратившись к профессиональному страховщику. Но в иных случаях стороны считают более целесообразным осуществить «внутреннее страхование». В последнем случае риск возникновения сопутствующих некому заключенному договору потерь у одной из сторон страхуется другой стороной. Премия за принятия на себя риска закладывается в цену договора. Выбор в пользу «внутреннего страхования» может быть связан с тем, что из-за отсутствия достаточной статистической информации для проведения актуарных расчетов нет страховых компаний, готовых застраховать такой риск, или с тем, что премия за риск в случае внутреннего страхования оказывается меньше, чем премия, за которую готова принять на себя риск страхования компания. Последнее очень вероятно, так как контрагенту, специализирующемуся в соответствующей сфере бизнеса, часто намного проще адекватно оценить вероятность материализации подобного риска, чем внешнему страховщику.

О каких потерях идет речь?

Например, подрядчик опасается, что в связи с исполнением договора по выполнению сложных технических работ по техзаданию заказчика у него может выйти из строя техника, и заказчик, чтобы простимулировать подрядчика решиться принять заказ, берет на себя обязательство возместить стоимость оборудования в случае его поломки.

Продавец доли может взять на себя обязательство возместить покупателю все литигационные издержки в случае предъявления другими участниками ООО, посчитавших, что их преимущественное право на приобретение доли было нарушено, исков о переводе прав на доли. Похожий пример: продавец контрольного пакета акций компании обещает покупателю покрыть все его убытки от ведения судебных споров по искам, поданным в отношении покупаемой компании третьими лицами на основе правоотношений, возникших до смены собственника компании. Сами такие иски могут быть как обоснованными, так не обоснованными, но это не освобождает покупателя от несения нередко значительных расходов на ведение судебных разбирательств.

Другой пример: подрядчик боится, что из-за выполнения строительных или иных работ по поручению заказчика к нему могут предъявить претензии государственные органы, ответственные за экологический контроль. Вся техническая документация представляется заказчиком, и подрядчик полагается на то, что все нужные согласования и нормативы были или будут получены и все требования при оформлении технической документации соблюдены. Если подрядчику придется заплатить штраф, он хочет иметь гарантию того, что заказчик эти потери покроет.

Еще один пример: покупатель опасается, что из-за неуплаты НДС поставщиком, к нему могут предъявить требования налоговые органы (отказав в вычете уплаченного поставщику НДС), обвинив в выборе ненадежного контрагента. Уплату налогов поставщиком покупатель не контролирует, но хочет иметь гарантию того, что в случае отказа в вычете НДС и применения штрафных санкций к нему из-за нарушений, допущенных поставщиком, тот возместит ему все убытки.

Можно привести и такой пример: покупатель опасается, что договор еще до наступления срока исполнения станет невозможно исполнить из-за введения каких-либо экспортных ограничений страной поставщика, запрета на свободный оборот соответствующей продукции и т.п. Такого рода препятствия обычно признаются непреодолимой силой и освобождают поставщика от ответственности. Но поставщик готов стимулировать покупателя войти с ним в договор, принимая на себя обязательство возместить российскому покупателю все возникшие в связи с таким развитием событий потери.

Или, например, одна из сторон готова возместить другой стороне потери, которые могут возникнуть в связи с неожиданным повышением таможенных пошлин или связанных с исполнением данного договора налогов.

В подобных случаях предоставление одной из сторон гарантий возмещения потерь другой стороны стимулирует последнюю сторону решиться на заключение договора, и поэтому носит взаимовыгодный характер. Премия за принятие риска учитывается в цене, и обе стороны выигрывают от такого договорного условия.

В коммерческой договорной практике такие условия о возмещении потерь нередко обозначают английским термином indemnity.

Обосновать право на возмещение потерь ссылкой на общие правила о договорной ответственности за убытки (ст.393 ГК) сложно, так как в такого рода случаях речь не идет о нарушении одной из сторон каких-либо своих обязательств. Видимо, чтобы еще раз подчеркнуть, что применительно к обсуждаемому условию договора речь не идет о возмещении убытков в связи с правонарушением, законодатель использовал эвфемизм «потери».

В принципе, законность такого рода условий договора вытекает непосредственно из принципа свободы договора. В то же время с учетом российских реалий, где данный принцип ценится, к сожалению, невысоко, законодатель решил прямо поименовать данную конструкцию, сняв какие-либо сомнения в отношении ее законности. Это может позволить российским компаниям более уверенно использовать данную проверенную международной практикой структурирования инвестиционных, финансовых, корпоративных и иных сделок конструкцию в рамках российского права. Если бы законодатель всегда воздерживался бы от введения норм о возможности тех или иных договорных конструкций в ситуации, когда это и так вытекает из принципа свободы договора, то не было бы смысла в подавляющем числе норм ГК о договорах и обязательствах. Иногда для упрочения той или иной договорной практики имеет смысл какие-то распространенные в обороте конструкции прямо фиксировать в законе и наполнять определенным регулированием. Ту же ситуацию мы имеем и со ст.406.1 ГК о возмещении потерь.

При этом законодатель поступил достаточно осторожно, допустив такого рода условия только для договоров, заключаемых между коммерсантами, а также корпоративных договоров и договоров об отчуждении акций (доли), независимо от статуса сторон. Этот взвешенный подход следует поддержать. Возложение бремени такого рода «внутреннего страхования» на потребителя в потребительском договоре было бы вряд ли оправдано с точки зрения баланса интересов сторон, принимая во внимание ограниченную рациональность потребителя.

2. Требуется ли привязка условия о возмещении потерь к конкретному договору между должником и кредитором, в связи с которым и возникают потери, подлежащие возмещению? Или сторона может взять на себя обязательства возмещения любых потерь другой стороны, не связанных с каким-то базовым договором между ними?

В изначальной одобренной Госдумой РФ в первом чтении в 2012 году редакции данной нормы речь шла о возмещении потерь, не связанных с нарушением договора, но связанных с заключением, исполнением и прекращением некого договора между сторонами. Это подчеркивало, что возмещение потерь всегда сопровождает конкретный базовый договор между сторонами. Должником по возмещению потерь является сторона договора купли-продажи, подряда, акционерного соглашения и т.п., а «страхуются» таким образом потери, возникающие в связи с таким договором.

В финальной редакции в результате внесения поправок ко второму чтению эта фраза о том, что возмещаемые потери должны быть связаны с заключением, исполнением или прекращением договора, выпала из текста статьи. В то же время сама норма сформулирована так, что вывод о связи возмещения потерь с неким заключенным между сторонами договором напрашивается сам собой. В статье указано: «Стороны обязательства , действуя при осуществлении ими предпринимательской деятельности, могут своим соглашением предусмотреть обязанность одной стороны возместить имущественные потери другой стороны, возникшие в случае наступления определенных в таком соглашении обстоятельств и не связанные с нарушением обязательства его стороной…». Получается, что договориться о возмещении потерь могут стороны обязательства , а это недвусмысленно указывает на то, что между сторонами должно быть некое договорное правоотношение, из которого соответствующие потери и возникают.

Третье лицо (например, материнская компания одного из контрагентов) может взять на себя обязательства по возмещению потерь, лишь приняв на себя поручительство по долгу соответствующей обязанной к возмещению стороны или выдав независимую гарантию.

Такой подход представляется оправданным, так как если бы обязательство по возмещению потерь, связанных с тем или иным договором, изначально могло бы брать на себя любое третье лицо, то мы бы потеряли одно из ключевых отличий этой конструкции от классического страхования.

3. В чем отличие возмещения потерь от классического страхования?

Отличие состоит в том, что при классическом страховании обязательство по возмещению берет на себя третье лицо, страховщик и получает за это страховую премию. В случае же возмещения потерь по ст.406.1 связанные с неким базовым договором потери возмещает другая сторона этого договора. Как уже отмечалось, здесь мы имеем дело со своего рода «внутренним страхованием», попыткой стороной перераспределить между собой связанные с договором риски.

4. Как толковать норму ст.406.1 ГК о необходимости согласования в договоре размера возмещения потерь?

Указание в п.1 ст.406.1 ГК на то, что стороны должны договориться о размере возмещения потерь или порядке его определения, является явным недоразумением. В редакции, принятой в первом чтении в 2012 году Госдумой, речь шла об установлении в договоре предела возмещения. И именно так, видимо, и нужно толковать появившуюся в финальной редакции фразу про «размер возмещения». Очевидно, что договориться заранее о размере возмещения невозможно, так как неизвестно, каковы будут фактические потери. Более того, согласование заранее точного размера фактических потерь является своего рода оксюмороном. Невозможно говорить о возмещении потерь и одновременно настаивать на предварительном согласовании их суммы. На практике стороны никогда не фиксируют в договоре точный размер возмещения и очень удивятся, если кто-то будет настаивать на таком странном решении. Если понимать данную норму буквально, то возмещение потерь превращается в уплату абстрактной суммы, размер которой никак не связан с фактически возникшими убытками. Думаю, это никто не имел в виду, и мы имеем дело просто с редакционной неточностью.

Соответственно, подлежащий согласованию в договоре размер возмещения надо понимать как предел возмещения. Именно к такой интерпретации стоит призвать судебную практику.

До прояснения данного вопроса сторонам стоит посоветовать в договоре указывать пункт о порядке возмещения потерь и в нем указывать, что возмещению подлежат все фактически возникшие потери в пределах такой-то суммы. Законность такого условия не вызывает сомнений, так как в п.1 ст.406.1 ГК прямо написано, что стороны могут согласовать порядок определения размера возмещаемых потерь.

5. В чем обязательство по возмещению потерь отличается от договорных заверений? Оправдана ли норма ст.406.1 ГК о независимости условия о возмещении потерь от действительности договора, потери из которого возмещаются?

Основное отличие обязательств по возмещению потерь от договорных заверений состоит в том, что заверения даются в отношении фактов, имеющих место на момент предоставления заверений или имевших место в прошлом (о чем недвусмысленно говорит ст.431.2 ГК), в то время как обязательства по возмещению потерь нацелены на покрытие потерь от возникновения тех или иных обстоятельств в будущем (что прямо следует из п.1 ст.406.1 ГК). В большинстве случаев это позволяет без труда отличить заверения от условия о возмещении потерь.

Но в ряде случаев граница между двумя этими условиям может быть достаточно тонкой. Например, сторона дает заверения в отношении того, что сделка не является крупной, то есть заверяет о тех или иных фактических обстоятельствах. Но фактические потери могут возникнуть в случае, если такая сделка будет оспорена, а это уже некое будущее обстоятельство. Если бы возникновение таких потерь в результате оспаривания сделки было бы предопреденным следствием ложности заверений об отсутствии крупного характера сделки, то мы бы имели чистое заверение и ответственность за его ложность. Но в данном случае возникновение у контрагента убытков обуславливается не только тем фактом, что он заключил договор, положившись на ложные заверения, но и тем, что такой договор будет в принципе оспорен в течение срока давности. Ведь он вполне мог быть и не оспорен. Оспаривание договора есть в чистом виде то будущее обстоятельство, риск возникновения которого может быть предметом соглашения о возмещения потерь по ст.406.1 ГК.

Иначе говоря, в своем чистом виде заверения об имеющих место фактических обстоятельствах и условия о возмещении потерь, возникающих в связи с наступлением в будущем определенных обстоятельств, различаются принципиально. Но в некоторых случаях происходит наложение двух этих конструкций. В таких ситуациях, как нам кажется, можно говорить об одновременном применении двух указанных статей. В ст.431.2 и ст.406.1 нет каких-то несовместимых положений, которые могли бы вызвать серьезные проблемы при таком наложении.

Что касается независимости условия о возмещении потерь, следует заметить следующее. Положение п.3 ст.406.1 ГК является достаточно неожиданным. В редакции, принятой в первом чтении, этой нормы о том, что обязательство по возмещению потерь не зависит от действительности и заключенности основного договора, не было. Очевидно, что норма превращает обязательство по возмещению потерь в еще одно (наряду с третейской оговоркой, оговоркой о применимом праве, договорными заверениями о действительности договора и т.п.) независимое условие договора и отрывает его действительность от судьбы того договора, из которого возникают возмещаемые потери.

Оправдано ли такое решение? Независимость договорных заверений, как мы показали выше, решение вполне разумное, как минимум, в тех случаях, когда заверения касаются судьбы самого договора и даются в отношении его действительности. Что же до условий о возмещении потерь, то нам кажется, что здесь логично применять тот же подход. В тех случаях, когда условие о возмещении потерь «страховало» риск оспаривания договора и было нацелено на покрытие убытков, возникающих в связи с аннулированием договора, независимость условия о возмещения потерь от действительности договора вполне логична. В остальных случаях в этом нет особой логики. Соответственно, с учетом этих замечаний и стоит толковать положения п.3 ст.406.1 ГК.

Принципиального значения это изменение, правда, не имеет, так как с учетом того, что сделка признается недействительной, взыскание позитивного интереса, ставящего жертву в положение, которое имело бы место, если бы договор был исполнен, невозможно. Соответственно, как это и характерно для европейской правовой традиции при недействительности сделки взыскание убытков защищает только негативный интерес, то есть ставит жертву в то положение, в котором она находилась бы, если бы вовсе договор не заключала. В рамках же защиты негативного интереса в основном могут быть взысканы лишь понесенные расходы. Взыскание упущенной выгоды теоретически не заблокировано, но предстает в рамках парадигмы защиты негативного интереса в форме взыскания упущенных доходов, которые жертва могла бы получить, если бы вовсе не заключила договора с обманщиком. Доказать на практике столь сложный вид упущенной выгоды обычно крайне сложно.

Д ва года назад в ГК РФ появилась ст. 431.2 «Заверения об обстоятельствах». С тех пор вопрос о заверениях не раз возникал в самых разных спорах. Мы проанализировали судебную практику, чтобы рассказать, как правильно давать и получать заверения.

Тот факт, что участники гражданских отношений в целом и стороны договора в частности должны действовать добросовестно (п. 3 ст. 1 ГК РФ), вряд ли для кого-то может стать откровением. Действуя добросовестно, сторона договора не должна вводить контрагента в заблуждение. Вот только на практике встретить партнера, который расскажет правду обо всех обстоятельствах, имеющих значение для заключения сделки, бывает проблематично. Недобросовестная сторона часто недоговаривает или даже умышленно искажает важную для контрагента информацию.

Защититься от подобных действий помогает ст. 431.2 ГК РФ, появившаяся в ГК РФ 1 июля 2015 г. (см. Федеральный закон от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации»). И надо сказать, что она оказалась очень востребованной в предпринимательском сообществе. По крайней мере, в соглашениях (включая мировые) все чаще появляются пункты о заверениях, а в судах регулярно звучат ссылки на ст. 431.2 ГК РФ.

Фрагмент документа

Свернуть Показать

Мировое соглашение, утвержденное постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 01.12.2016 № 09АП-52644/2016-ГК по делу № А40-29502/16

<. . .>

Истец гарантирует и заверяет Ответчика в порядке статьи 431.2 Гражданского кодекса Российской Федерации об отсутствии прав третьих лиц на взыскание задолженности в размере 63 535 165 (шестьдесят три миллиона пятьсот тридцать пять тысяч сто шестьдесят пять) рублей 38 копеек.

<. . .>

Фрагмент документа

Свернуть Показать

Мировое соглашение, утвержденное постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 30.11.2016 № 09АП-47985/2016-ГК по делу № А40-108870/16

<. . .>

В соответствии со ст. 431.2 ГК РФ Истец и Ответчик заверяют друг друга, что для заключения настоящего Мирового соглашения не требуется наличие решения органов управления об одобрении крупной сделки и/или сделки с заинтересованностью в соответствии с положениями ст. 45, 46 Федерального закона от 08.02.1998 № 14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» и ст. 78, 79, 81-84 Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах».

<. . .>

Механизмы защиты

Сторона, которая дала контрагенту недостоверные заверения об обстоятельствах, имеющих значение для заключения (исполнения, прекращения) договора, обязана (абз. 1 п. 1 ст. 431.2 ГК РФ):

или возместить убытки, причиненные недостоверностью этих заверений;
или уплатить предусмотренную договором неустойку.

Здесь важно отметить два момента. Во-первых, пострадавшая сторона может заявить эти требования, даже если договор был признан незаключенным или недействительным (абз. 2 п. 1 ст. 431.2 ГК РФ). Во-вторых, ответственность по общему правилу наступает, если сторона, давшая недостоверные заверения, исходила из того, что контрагент будет на них полагаться.

Наряду с возмещением убытков или уплатой неустойки пострадавшая сторона вправе:

или заявить требование о признании договора недействительным (п. 3 ст. 431.2 ГК РФ), если недостоверные заверения были обманом (ст. 179 ГК РФ) или повлекли существенное заблуждение (ст. 178 ГК РФ). Обратите внимание, что с иском может обратиться только сторона сделки. Например, компания не может оспорить сделку купли-продажи ее долей, в которой она не участвует (постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 23.09.2016 № Ф07-7119/2016 по делу № А56-61616/2015);
или отказаться от договора, если в нем не сказано об обратном (п. 2 ст. 431.2 ГК РФ).

Судебная практика

Свернуть Показать

Стороны заключили договор купли-продажи земельного участка. В одном из пунктов продавец гарантировал, что участок не состоит в залоге или под арестом, а также свободен от любых прав третьих лиц.

После покупки выяснилось, что пользование земельным участком ограничено, т.к. через него проходит воздушная линия электропередач. Покупатель обратился в суд с иском о расторжении договора, взыскании уплаченной суммы и возмещении судебных расходов.

Продавец заявил в суде, что не знал о наличии ограничений в пользовании земельным участком, а покупатель дважды до заключения договора осматривал земельный участок, мог заметить линию электропередач и отказаться от заключения договора, если она ему чем-то мешала.

Суд встал на сторону покупателя. Он счел заверение продавца недостоверным и удовлетворил иск (апелляционное определение Нижегородского облсуда от 31.01.2017 по делу № 33-16971/2016).

На этом хорошие новости для пострадавших от недостоверных заверений не заканчиваются. Если заверения даны при осуществлении предпринимательской деятельности (или в связи с корпоративным договором либо договором об отчуждении акций или долей), суд не будет выяснять, знала ли давшая их сторона о недостоверности. Ее информированность презюмируется. Также предполагается, что сторона, давшая недостоверные заверения, знала о том, что контрагент будет на них полагаться (п. 4 ст. 431.2 ГК РФ).

Как видно, арсенал защиты стороны, пострадавшей от недостоверности заверений, довольно богат. Особенно это касается предпринимательских отношений. Главное - грамотно применить имеющиеся средства.

В чем обычно заверяют

Заверения могут касаться самых разных обстоятельств. Чаще всего в договоры включают заверения:

о (об) наличии полномочий на его заключение;
качестве товара и отсутствии у него скрытых недостатков;
отсутствии арестов, обременений и притязаний третьих лиц на предмет договора;
финансовом состоянии компании, акции (доли) которой продаются (отсутствие долгов, доходность и т.п.);
наличии прав на передаваемые объекты интеллектуальной собственности (например, на товарные знаки);
наличии у стороны необходимых лицензий и разрешений;
отсутствии задолженности по коммунальным и другим обязательным платежам (если предметом договора является недвижимость);
том, что сторона не участвует в качестве ответчика в судебных процессах, не находится в стадии ликвидации или банкротства;
том, что заключаемая сделка не требует согласования органов управления (не является крупной сделкой или сделкой с заинтересованностью), государственных органов или третьих лиц (или что такое согласие получено).

Приведем пару примеров недостоверного заверения.

Судебная практика

Свернуть Показать

По итогам аукциона компания заключила договор аренды земельных участков. По условиям соглашения земля предоставлялась для строительства жилья. В дальнейшем арендатор просрочил внесение арендной платы, в связи с чем арендодатель обратился в суд. Первая инстанция иск удовлетворила, однако апелляционный суд это решение отменил. Арбитры выяснили, что участки нельзя было использовать по назначению, т.к. они расположены в зоне земель сельскохозяйственного использования. А это значит, что в отношении участков невозможно разработать проекты планировки территории и межевания.

Указание в договоре на предоставление участков под строительство жилья суд посчитал заверением в том, что такое строительство возможно. Хотя на самом деле это было не так, и данное обстоятельство арендатор не мог выявить при заключении договора.

В итоге в иске арендодателю было отказано (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 25.05.2017 № 09АП-13789/2017 по делу № А40-178057/16).

Судебная практика

Свернуть Показать

В другом деле суд также выявил невозможность использования арендованных участков по назначению (для строительства), т.к. они были заняты федеральными структурами (о чем арендатору никто не сообщил). Но, в отличие от предыдущего дела, истцом выступил арендатор, который смог взыскать с арендодателя расходы в виде:

платы за право заключить договор;
арендной платы;
платы в адрес третьих лиц, в связи с исполнением договора (за инженерно-геодезические и кадастровые работы, топографическую съемку, подготовку документации по планировке территории).

Общая сумма удовлетворенных требований составила более 23 миллионов рублей (постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.03.2017 № 09АП-42654/16 по делу № А40-48068/16).

Заверение должно быть письменным

Зачастую контрагенты устно заверяют друг друга о тех или иных обстоятельствах, но в договоре этот факт не фиксируют. Когда возникает спор, заинтересованная сторона пытается убедить суд в том, что заверения давались. Вот только судьи привыкли верить письменным доказательствам, а не голословным утверждениям.

Судебная практика

Свернуть Показать

Между компаниями был заключен договор аренды. По его условиям арендодатель имел право в одностороннем порядке отказаться от договора без указания причин, просто уведомив арендатора.

После того как арендодатель воспользовался этим правом, арендатор подал в суд иск о возмещении убытков, вызванных досрочным расторжением договора. В обоснование своих требований он сослался на заверения ответчика о том, что досрочно договор расторгаться не будет, а условие об одностороннем отказе является формальным. Однако документов, которые подтверждали бы это заверение, арендатор не представил. Ответчик же наличие каких-либо заверений, вполне предсказуемо, отрицал.

В итоге арендатору в иске было отказано (постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 11.10.2016 № 19АП-4508/2016 по делу № А14-18691/2015).

Вывод хоть и банальный, но крайне важный: чтобы подобных проблем не возникало, все договоренности и заверения нужно фиксировать письменно.

Как оформить заверение

Заверение можно включить в текст договора или оформить в виде отдельного документа (например, дополнительного соглашения). Также заверение можно получить от контрагента отдельным письмом (постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.11.2016 по делу № А56-35349/2016).

В деле, рассмотренном Девятым арбитражным апелляционным судом, арендатор предоставил арендодателю гарантийные письма, согласно которым он обязался перечислить основную и дополнительную арендную плату в согласованные сроки, а также выражал свое согласие на расторжение договора в случае неисполнения своих обязательств. Суд посчитал это заверением и применил ст. 431.2 ГК РФ (постановление от 29.09.2016 № 09АП-33437/2016 по делу № А40-6387/16).

В любом случае доказывать наличие заверения должна заинтересованная сторона (постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 19.07.2016 № 17АП-7507/2016-ГК по делу № А50-764/2016, решение Арбитражного суда Архангельской области от 24.06.2016 по делу № А05-59/16).

Что написать в заверении

Заверение нужно прописать четко и недвусмысленно. При этом желательно сослаться на ст. 431.2 ГК РФ, чтобы у суда не возникло сомнений при квалификации соответствующего пункта.

Фрагмент документа

Свернуть Показать

Мировое соглашение, утвержденное постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 27.10.2016 № 09АП-29552/2016-ГК, 09АП-46544/2016-ГК по делу № А40-57783/15

<. . .>

Стороны договорились, что в случае, если рыночная стоимость передаваемого права требования в результате оценки, проведенной после заключения настоящего мирового соглашения, будет установлена на уровне ниже стоимости, указанной в п. 4.1.1 настоящего мирового соглашения <. . .> указанное обстоятельство будет являться предпринимательским риском ООО <. . .> и не окажет влияние на действительность совершенной уступки права требования и настоящего мирового соглашения.

Данный пункт является заверением об обстоятельствах в порядке ст. 431.2 Гражданского кодекса РФ.

<. . .>

Если условия, однозначно трактуемого как заверение, не будет, то у заинтересованной стороны почти наверняка возникнут проблемы с доказыванием (см., например, постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 08.09.2016 № Ф08-6235/2016 по делу № А32-35877/2014). Оппонент может просто заявить, что соответствующий пункт заверением не является.

Также целесообразно предусмотреть неустойку на случай, если заверение окажется недостоверным.

Фрагмент документа

Свернуть Показать

Мировое соглашение, утвержденное постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 11.05.2016 № 09АП-17425/2016 по делу № А40-104040/15

<. . .>

7. Дополнительно Истец заверяет Ответчика в соответствии со ст. 431.2 Гражданского кодекса Российской Федерации о нижеследующем:

истец в период с 07.08.2014 г. по дату заключения настоящего Мирового Соглашения не одобрил заключение, не заключил и не обязался заключить никакие договоры, соглашения, иные документы, порождающие финансовые обязательства Общества перед третьими лицами, участниками или работниками Общества, на сумму свыше 1 000 000 (один миллион рублей) <. . .>;
с даты подписания настоящего Мирового Соглашения по дату регистрации смены единоличного исполнительного органа Общества Истец не допустит возникновения задолженности, обременения в отношении имущества Общества, отчуждения активов, расторжения трудовых договоров по инициативе Общества с работниками Общества.

8. В случае нарушения обязательств и заверений Истца, предусмотренных пунктом 7 настоящего Мирового Соглашения, Истец обязуется безусловно уплатить Ответчику неустойку в размере 125 000 (ста двадцати пяти тысяч) долларов США в течение 03 (трех) календарных дней с даты предъявления Ответчиком соответствующего требования об оплате.

<. . .>

Иногда в договоры включают целые разделы с длинным перечнем заверений, как говорится, на все случаи жизни. Приведем фрагмент такого раздела, который можно взять на вооружение.

Фрагмент документа

Свернуть Показать

Постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28.02.2017 по делу № А53-22858/2016

<. . .>

Согласно пункту 7.6 договора, руководствуясь гражданским и налоговым законодательством, продавец заверяет и гарантирует, что:

является надлежащим образом учрежденным и зарегистрированным юридическим лицом и/или надлежащим образом зарегистрированным предпринимателем;
исполнительный орган продавца находится и осуществляет функции управления по месту нахождения (регистрации) юридического лица или индивидуального предпринимателя;
для заключения и исполнения настоящего договора продавец получил все необходимые согласия, одобрения и разрешения, получение которых необходимо в соответствии с действующим законодательством РФ, учредительными и локальными документами;
имеет законное право осуществлять вид экономической деятельности, предусмотренный договором (имеет надлежащий ОКВЭД);
не существует законодательных, подзаконных нормативных и индивидуальных актов, локальных документов, а также решений органов управления, запрещающих продавцу или ограничивающих его право заключать и исполнять настоящий договор;
лицо, подписывающее (заключающее) настоящий договор от имени и по поручению продавца, на день подписания (заключения) имеет все необходимые для такого подписания полномочия и занимает должность, указанную в преамбуле настоящего договора.

Помимо вышеуказанных гарантий и заверений, руководствуясь гражданским и налоговым законодательством, продавец заверяет покупателя и гарантирует, что:

продавцом уплачиваются все налоги и сборы в соответствии с действующим законодательством РФ, а также им ведется и своевременно подается в налоговые и иные государственные органы налоговая, статистическая и иная государственная отчетность в соответствии с действующим законодательством РФ;
все операции продавца по покупке товара у своих поставщиков, продаже товара покупателю полностью отражены в первичной документации продавца, в бухгалтерской, налоговой, статистической и любой иной отчетности, обязанность по ведению которой возлагается на продавца;
продавец гарантирует и обязуется отражать в налоговой отчетности налог на добавленную стоимость (НДС), уплаченный покупателем продавцу в составе цены товара;
продавец предоставит покупателю полностью соответствующие действующему законодательству РФ первичные документы, которыми оформляется продажа товара по настоящему договору (включая, но не ограничиваясь - счета-фактуры, товарные накладные формы ТОРГ-12 либо УПД, товарно-транспортные накладные, квитанции формы ЗПП-13, спецификации, акты приема-передачи и т.д.);
товар, поставляемый по настоящему договору, принадлежит продавцу на праве собственности. В случае если продавец не является собственником товара, то продавец, как агент (комиссионер) имеет все необходимые в соответствии с действующим законодательством полномочия для заключения настоящего договора и поставки товара и гарантирует наличие документов соответствующей отчетности. Товар и права на него не являются предметом спора, в отношении товара или прав на него не заключено каких-либо иных сделок и не имеется иных обременений (арест и др.), препятствующих надлежащему исполнению настоящего договора.

Продавец обязуется по первому требованию Покупателя или налоговых органов (в т.ч. встречная налоговая проверка) предоставить надлежащим образом заверенные копии документов, относящихся к поставке товара по настоящему договору и подтверждающих гарантии и заверения, указанные в настоящем договоре, в срок, не превышающий 5 (пять) рабочих дней с момента получения соответствующего запроса от Покупателя или налогового органа.

Продавец обязуется возместить покупателю в т.ч. убытки, понесенные последним вследствие нарушения продавцом указанных в договоре гарантий и заверений и/или допущенных продавцом нарушений (в т.ч. налогового законодательства), отраженных в Решениях налоговых органов, в размере:

сумм, уплаченных покупателем в бюджет на основании решений (требований) налоговых органов о доначислении НДС (в т.ч. решений об отказе в применении налоговых вычетов), который был уплачен продавцу в составе цены товара либо решений об уплате этого НДС покупателем в бюджет, решений (требований) об уплате пеней и штрафов на указанный размер доначисленного НДС;
сумм, возмещенных покупателем иным лицам, прямо или косвенно приобретшим товар у покупателя, уплаченных ими в бюджет на основании соответствующих решений (требований) налоговых органов (о доначислении НДС, об уплате НДС в бюджет, об уплате пеней и штрафов на размер доначисленного НДС).

Продавец, нарушивший изложенные в настоящем разделе договора, гарантии и заверения, возмещает покупателю, помимо означенных выше сумм, все убытки, вызванные таким нарушением.

Продавец обязуется компенсировать покупателю все понесенные по его вине убытки (в т.ч. доначисленный НДС, штраф, пеня и т.д.) в 5-дневный срок с момента получения от покупателя соответствующего требования.

<. . .>

Любопытно, что в приведенном деле налоговая инспекция отказала покупателю в налоговом вычете на сумму более 12 миллионов рублей. Но приведенные заверения помогли ему взыскать эту сумму с продавца.

Обратная сила закона

Отдельно следует сказать о договорах, которые были заключены до 1 июля 2015 г. На практике часто возникает вопрос: можно ли применить ст. 431.2 ГК РФ к этим соглашениям? Суды дают отрицательный ответ. Они указывают, что ст. 431.2 ГК РФ применяется к правоотношениям, возникшим после этой даты (постановления Арбитражного суда Северо-Западного округа от 12.01.2017 № Ф07-11836/2016 по делу № А56-95917/2015, Арбитражного суда Дальневосточного округа от 16.12.2016 № Ф03-5651/2016 по делу № А04-2069/2016, Арбитражного суда Московского округа от 19.07.2016 № Ф05-9879/2016 по делу № А41-85289/2015).

Впрочем, встречается и другое мнение. Если правоотношения возникли до 1 июля 2015 г., то ст. 431.2 ГК РФ применяется к тем правам и обязанностям, которые появились после этой даты (постановление Арбитражного суда Уральского округа от 24.01.2017 № Ф09-5412/15 по делу № А07-20051/2014).